Роберт Силверберг - Царь Гильгамеш
Мне казалось, что я распался на две части, что та часть, что была настоящим Гильгамешем, куда-то пропала, оставив безжизненную оболочку. Я и был той оболочкой. Но теперь та сила и мощь, которая звалась царем Гильгамешем, вновь вливалась в меня. Я снова был самим собой. Я был Гильгамеш. За это я возблагодарил хозяина людей Энлиля, и Ана, небесного отца, и Энки, бога того города, где я сейчас был. Но больше всего я возблагодарил бога Лугальбанду, от чьего семени я произошел. Великие боги далеко. Мы в лучшем случае для них – песчинки. Лугальбанда же стоял возле меня, сейчас и всегда.
39
Тогда правителем в Эриду был Шулутула, сын Акургала. Это был маленький темнокожий человек с большим мясистым носом. В Эриду царей нет. Царство прекратилось в этом городе уже давно, до Потопа. Но хотя Шулутула носил титул правителя Эриду, жил он, как царь, в огромном дворце, состоящем из двух одинаковых половин, окруженных огромной двойной стеной. Он принял меня неуверенно и со страхом, потому что я очутился в его городе неожиданно, и он был застигнут врасплох. Характер у него был спокойный, и как только он понял, что я здесь не для того, чтобы сместить его или потребовать дань, он успокоился. Он устроил для меня большой пир, осыпал меня подарками: прекрасными наложницами, чудесными копьями, статуэткой из алебастра длиной в мою руку, чьи глаза были сделаны из лапис-лазури и раковин.
Мы проговорили почти всю ночь. Он знал, что я долго не был в Уруке, но не смел спросил, почему. Он не спрашивал, где я был. Я пытался получить от него хоть какие-то сведения о том, что недавно происходило в моем городе, он же либо не знал, либо не хотел мне говорить. Он только сказал, что слышал, будто урожай был плохим, а вдоль некоторых каналов в сезон дождей было наводнение. Но в самом сердце его тревог, и это было ясно видно, был не Урук, а Ур. В конце концов этот мощный город был всего в нескольких лигах от Эриду. А Мескиагнунна уже сожрал Киш и Ниппур. Что может стать его следующей добычей, если не Эриду?
– Как можно сомневаться в том, – сказал Шулутула, – что он ищет господства над всеми нашими землями?
– Боги не дали высшей власти Уру, – заметил я.
Он хмуро уставился в свою чашу с вином.
– Как можно быть в этом уверенным?
– Это невозможно.
– Но ведь когда-то высшее царство было в Эриду, правильно? – сказал Шулутула. – Очень давно, еще до Потопа. А потом оно перешло в Бадтибиру, в Ларак…
– Да, – перебил я его нетерпеливо, – можешь не продолжать. Я знаю древние сказания так же хорошо, как и ты.
Хотя мой небрежный тон его явно обидел, он не смутился. Это мне в нем понравилось.
– Прошу прощения, – сказал он и продолжил: – в Сиппар и в Шуруппак.
Потом был Поток, и все было разрушено. После потопа, когда царство было даровано людям с небес, это произошло в Кише, правильно?
– Согласен, – сказал я.
– Мескиагнунна сделался хозяином Киша. Разве нельзя после этого сказать, что великое царствование перешло в Ур?
Теперь я понял, куда он клонит. Я покачал головой.
– Едва ли, – сказал я. – Царство было в Кише, да. Но ты кое-что упустил из виду. В первый год моего правления Акки, царь Киша, пришел под стены Урука воевать, и он был побит и взят в плен. Ясно, что в этот момент царство перешло от Киша в Урук. Когда царь Ура захватил Киш, он захватил пустышку. Из него ушло все божественное, что связано с царством. Это перешло в Урук. Теперь оно там и пребывает.
– Ты хочешь сказать, что царь Урука – царь над всеми землями?
– Разумеется, – сказал я.
– Но ведь все эти месяцы в Уруке вообще не было царя!
– Очень скоро в Уруке вновь будет царь, Шулутула, – сказал я ему.
Я наклонился вперед, так что чуть не коснулся его огромного носа своим носом, и сказал тоном, не допускающим возражений:
– Мескиагнунна может себе править в Кише, если ему этого хочется. Но я не дам ему удержать у себя Ниппур, ибо это священный город и он должен быть свободным. И я тебе говорю, что Эриду тоже никогда не будет под его пятой. Тебе нечего бояться.
Тут я встал. Я зевнул, потянулся и допил свое вино.
– Хватит на сегодня пировать. Меня зовет сон. Утром я посещу все храмы и начну свое путешествие домой. Мне понадобится от тебя повозка, упряжка ослов и возничий, который знает дорогу на север.
Он очень удивился:
– Ты думаешь ехать посуху, о царь?
Я кивнул:
– Это даст моему народу больше времени, чтобы подготовиться к встрече.
– Тогда я дам тебе почетную стражу из пяти сотен лучшего войска, и все остальное, что тебе понадобится.
– Нет, – сказал я. – Одна повозка, ослы, чтобы тянуть ее, и один возничий. Мне ничего более не надо. Боги защитят меня, Шулутула. Так было всегда, так будет на этот раз. Я поеду один.
Он с трудом меня понял. Почему я не собираюсь войти в Урук церемониальным маршем во главе армии чужеземных воинов? Я хотел войти в город так, как когда-то его покинул: один, ничего не боясь. Мои люди примут меня как царя, потому что я и был их царем, а не потому, что я силой верну себе трон. Когда люди покоряются силе оружия, в душе они не смиряются, они уступают, потому что они перед лицом силы, у них нет выбора. Но когда люди покоряются силе характера, они принимают это в глубину своих сердец, они подчиняются полностью. Любой мудрый царь знает такие вещи.
Поэтому я взял у Шулутулы, правителя Эриду, только то, что просил у него: повозку, возничего, ослов. Он дал мне запас пищи и колчан замечательных дротиков, на случай, если на нас нападут звери. Хотя он все время настойчиво и заботливо просил меня взять внушительную стражу, я не согласился.
Я пробыл в Эриду еще пять дней. Надо было совершить в храмах Энки и Ана очистительные обряды. Потом еще один личный обряд в честь Лугальбанды. Это заняло у меня три дня. Четвертый день, по словам предсказателей Шулутулы, был несчастливым, поэтому я отправился в путь на заре, пятого дня. Это был двенадцатый день месяца Дуузу, когда полновесная жара лета начинает обрушиваться на Земли. Возничий, которого он мне дал, был крепким парнем по имени Нинурта-мансум. Ему было около тридцати лет от роду, в бороде его были первые проблески седины. На груди у него была красная лента, которая означала, что свою жизнь он посвятил служению Энки. Странным образом лента напомнила мне красный шрам, опоясывающий тело старого Намгани, который правил моей повозкой много лет назад, когда я был молодым царевичем на службе у Акки из Киша. Это воспоминание оказалось и неожиданно точным, потому что единственным, кто, но моему разумению, мог сравниться с Нинурта-мансумом в опытности и сноровке, был именно Намгани. Они были одной породы. Когда они брали в руки вожжи, они словно брали в руки души ослов.
