Роберт Силверберг - Царь Гильгамеш
Вокруг Эриду много камня, который и использовали строители. Стена помоста очень массивна и облицована песчаником, а ступеньки, ведущие на помост, сделаны из больших глыб отполированного мрамора. Можно позавидовать тому, сколько камня возле этого города, как много можно из него построить, не то что мы, вынужденные строить только из глины и грязи.
Купцы Урука очень давно завели торговый дом в Эриду, поблизости от храма Энки. Это их общее достояние, где они могут взять кредиты друг у друга, привести свои торговые книги в порядок, посплетничать и поговорить о спросе на товары – да мало ли что нужно торговцам в чужом городе. Именно туда пошел я прямо с корабля, не обращая внимания на шепот и вытянутые в мою сторону пальцы: «Гильгамеш! Гильгамеш!» Когда я вошел в торговый зал, там было три человека, занятых работой. При виде меня они повскакали с мест, заахали и побледнели, словно сам Энлиль вошел к ним. Потом они пали на колени, отдавая мне знаки почтения, как подобает перед лицом царя. Они воздевали к небу руки и качали головами, как безумные. Прошло немало времени, прежде чем от них можно было что-то добиться.
– Ты жив, о царь, – беспрерывно причитали они.
– Да, – ответил я. – А кто говорит обратное?
Они осторожно переглянулись. Наконец самый старший из них сказал:
– Кто-то в храме говорил, что ты ушел в дикую пустыню от горя, когда умер Энкиду, твой брат, и что тебя пожрали львы…
– Или нет, тебя унесли демоны, – сказал другой, – демоны, что появились из песчаного смерча…
– Птицу Имдугуд видели на крышах, она кричала пять дней подряд, а это дурное предзнаменование… – объявил третий.
– Двухголового теленка нашли на пастбищах… Они пожертвовали его Убшуккинакку…
– А еще, в Святилище Судеб…
– А еще был зеленый туман вокруг луны, а это…
Я вмешался в их бесконечное бормотание:
– Подождите! В каком храме объявили меня мертвым?
– В храме богини, о царь!
Я улыбнулся. Ну разумеется. Это было неудивительно.
Я тихо сказал:
– Понимаю. Сама Инанна сказала народу печальную весть?
Они кивнули. Они казались еще более обеспокоенными.
Я подумал об Инанне, об ее ненависти ко мне, о ее жажде власти, о том, как хладнокровно она отправила царя Думузи на тот свет, когда он больше не подходил ее замыслам. Я знал, что мой уход из Урука был для нее как дар богов, и я сказал себе, что совершил глупость из глупостей: убежал из города в поисках жизни вечной, в то время как меня ждали неотложные задачи в этой жизни. Как, должно быть, она хохотала, когда ей донесли, что я тайком убежал из города! Как она упивалась каждым проходящим днем, когда я все не возвращался, и никто не знал, где я! Я сказал:
– Она сильно печалилась? Рыдала ли она? Рвала на себе одежды?
Они очень торжественно кивнули.
– О, воистину велико было ее горе, Гильгамеш!
– И били барабаны? Барабан-лилиссу, и маленькие – балаги. Били?
Они не отвечали.
– В барабаны били, я спрашиваю?
– Да, – хриплый шепот. – Они били в барабаны, о Гильгамеш! Они скорбели по тебе очень сильно.
В голове у меня стоял шум. Я боялся, что на меня опускается божественная аура. Я чувствовал внутри трепет. Я подошел к ним ближе, и они задрожали, оттого что были рядом со мной. Я сам дрожал, задавая вопрос, который больше всего боялся задать:
– Скажите мне, уже выбрали царя вместо меня?
Снова они встревоженно переглянулись. Несчастные торговцы дрожали, как осенние листья на ветру.
– Ну?! – потребовал я ответа.
– Нет… пока нет, Гильгамеш, – сказал один.
– Ах нет? Пока еще нет? Что же – не было благоприятных знаков?
– Говорят, что богиня собрала совет, чтобы выбрать нового царя, но совет не хочет этого делать. Есть люди, которые верят, что ты жив…
– Я жив, – сказал я.
– И еще они боятся, что боги разгневаются, если на твое место слишком быстро посадить другого царя.
– Боги разгневаются, – ответил я. – И не только боги.
– Но все согласны с тем, что Уруку нужен царь, ведь ты знаешь, о царь, что Мескиагнунна из Ура раздулся от гордости, когда в его руках сразу оказался и Киш, и Ниппур, и он стал поглядывать и на наш город, особенно в эти беспокойные месяцы, что у нас не было царя…
– У вас есть царь, – сказал я. – На этот счет не ошибайтесь: у вас есть царь. Будем надеяться, пока мы с вами тут беседуем, у вас не стало двух царей.
В моем голосе была уверенность, но не в моем сердце. Я чувствовал внутри давящую тяжесть и смятение. Царь ли я еще? И достоин ли я быть царем? Боги поставили меня над Уруком, а я покинул свое место. За это любой может осудить меня. Но можно ли когда-либо нас в чем-то обвинять, если боги все время меняют музыку, под которую нам плясать? Разве не боги послали мне Энкиду и не они же отняли его? И разве не боги пробудили во мне страх смерти, который погнал меня на поиски вечной жизни? Я не очень виноват. Я только следовал тому, что диктовали боги. Всегда, во всем.
Тогда где же воля гордого Гильгамеша? Что я, как не игрушка далеких и равнодушных великих владык, которым принадлежит мир? Слуга богов? Этого я не отрицаю. Мы все – слуги богов, и глупо это отрицать. Но игрушка?
Забава?
Я не долго думал над этим. Я их отмел в сторону. Если я больше не царь Урука, то пусть сама богиня мне это скажет. Нет, не ее жрица, а сама богиня. Я пойду в город. Я буду там искать ответы на все вопросы.
Я снова почувствовал присутствие в себе моего отца, героя Лугальбанды.
Я долгое время не чувствовал его в себе. Великий царь укрепил мой дух и принес мне великое утешение. Я понял, что мне не следует стыдиться того, что я сделал. То, что я делал, было волей богов, и я правильно поступил, что выполнил все это в точности. Мое горе было предопределено. Мой поиск вечной жизни был предопределен. Боги решили преподать мне мудрость. Я просто послушался их.
Больше не было сомнения в том, что я царь. Я немедленно послал старшего из торговцев к правителю Эриду сказать, что повелитель Урука Гильгамеш прибыл в его город и ожидает встречи с подобающими ему почестями. Самому младшему купцу я наказал еще сегодня же найти место на первом же корабле, отплывающем в Урук, чтобы он принес туда весть, что законный царь Урука Гильгамеш возвращается из странствий. Третьего я послал принести мне жареного мяса и вина и привести высокогрудую девчонку лет шестнадцати-семнадцати, потому что в моем теле вновь заговорили желания. В тот долгий период странствий после смерти Энкиду я самому себе стал чужим.
Мне казалось, что я распался на две части, что та часть, что была настоящим Гильгамешем, куда-то пропала, оставив безжизненную оболочку. Я и был той оболочкой. Но теперь та сила и мощь, которая звалась царем Гильгамешем, вновь вливалась в меня. Я снова был самим собой. Я был Гильгамеш. За это я возблагодарил хозяина людей Энлиля, и Ана, небесного отца, и Энки, бога того города, где я сейчас был. Но больше всего я возблагодарил бога Лугальбанду, от чьего семени я произошел. Великие боги далеко. Мы в лучшем случае для них – песчинки. Лугальбанда же стоял возле меня, сейчас и всегда.
