Герберт Циргибель - Время падающих звезд
— С точки зрения математики это не проблема, — сказала она. — Ты будешь видеть мои весточки светящимися падающими звездочками.
Такого рода невероятная идея могла придти в голову только Ауль. Любовные послания из космоса, которые мог расшифровать только я.
— Было бы чудесно, если бы тебя удался этот трюк, — тронуто сказал я, — но что ты хочешь катапультировать в земную атмосферу? Слишком большие и слишком твердые тела могут попасть на поверхность Земли и нанести ущерб.
— И об этом я тоже подумала. Вспомни, на шестом спутнике ты возделывал с отцом картофель. Он ужасно бурно разрастается в нашем климате, а отцу много не надо…
Несмотря на гнетущие минуты прощания, я засмеялся. Ауль сначала не поняла мою веселость. Я сказал: «Через три недели ты вернешься обратно, и еще через три-четыре недели до меня бы смогли дойти твои первые весточки. Я буду каждый вечер следить за падающими звездами, любимая. Надеюсь, после твоих приветов в Европе не будет пахнуть жареным картофелем…»
Ее забавная идея немного смягчила напряжение и боль расставания. Затем, раздался слабый сигнал, которого ждали долго и опасались. Он пронзил меня словно сотня иголок. Я собрался, посмотрел на люк, в котором все еще стоял Фритцхен и теперь все еще старательно кивал головой.
В последний раз мы обнялись, в последний раз поцеловались. Ее рука выскользнула из моей, Ауль медленно поднялась по трапу, наверху повернулась еще раз ко мне лицом. Болезненная улыбка была последним, что я увидел от нее.
Я пошел обратно, был словно оглушен, когда послышался тонкий, поющий звук. Диск поднялся в воздух, через несколько секунд скрылся из моего поля зрения. Метелица затрудняла видимость.
В доме было еще тепло. Все было наполнено ее присутствием. Только сейчас, в тишине и одиночестве, я осознал смысл страшного слова «неизбежно». Я призвал себя к спокойствию, прилег и мысленно прокрутил перед собой последние часы. Чистым, глубоким ощущением счастья были наполнена, пожалуй, и горечь прощания. Все-таки — что может человек ожидать больше в своей короткой жизни, чем чуда такой встречи? Ауль навсегда осталась моей, ничто не могло стереть эти восхитительные воспоминания, даже сон, который теперь постепенно возвращал меня в мечту моей жизни.
Ледяной холод уже через несколько часов развеял мою дремоту. Привыкнувший к лампам, щедро дарившим тепло, я не подумал о том, чтобы развести огонь. Стуча зубами, я выбрался из кровати, провеpил градусник. Температура упала до одиннадцати градусов. Я вспомнил о предупреждении Ауль. Насморк — это самое малое, что мне грозило. Будни, заурядное земное однообразие, снова окружали меня, заставляли меня думать о том, что будет дальше. Я сжег в печи стопу газет.
Было начало восьмого. Ауль, вероятно, находилась сейчас уже за орбитой Луны, видела Землю большим красочным шариком. Холод не оставлял мне времени думать об этом. Я натянул ботинки и пальто, хотел как можно быстрее сбежать в город. Когда я вышел к двери, мой взгляд упал на стенной шкаф.
Драгоценные камни и банкноты! Волнуясь, я так больше и не подумал о них.
В трех шагах от меня лежало целое состояние. С восторженным взглядом я открыл шкаф и в тот же миг оцепенел. У меня было такое ощущение, словно на меня вылили ушат ледяной воды. Еще несколько часов назад, я знал это точно, здесь лежали камни и банкноты. Среди них еще была парочка драгоценных металлов.
Я обыскал комнату, обшарил другие помещения — ничего. Ошеломляющему открытию напрашивалось простое, чудовищное объяснение, разожгло во мне злобу: Фритцхен, этот рача, оттащил назад вместе с обогревателями и моими покупками также золото, банкноты и камни, хотя его никто уполномочивал и не поручал этого. В боли нашего прощания ни Ауль, ни мне не пришла в голову мысль проконтролировать его усердие.
Я тихо выругался, пошел к кустам сирени, где Ауль устраивала тайник. Напрасно, сказочное сокровище находилось на пути к шестой луне. «Ну, надо же, какая невероятная глупость!» отчаянно простонал я. «Какой болван! И этот запрограммированный идиот еще кивал мне на прощание!» Я бы охотно выкрикнул свои проклятия в темное утреннее небо.
Небрежность, упрямое, слепое рвение электронного доместика за какие-то несколько минут лишили меня состояния. Я порылся в моих карманах, даже нашел еще достаточно мелочи, чтобы добраться на автобусе до города. На подоконнике я нашел кислые конфеты. Они напомнили мне о моем расточительстве в полдень. Правильно, так и надо, ожесточенно подумал я, глупость должна быть наказана.
Мое дурное настроение между тем долго не продлилось. Что я, собственно, потерял…? Не был ли я еще несколько часов назад готов отказаться от всех сокровищ, если бы я только мог остаться? Это желание было искренним. Сейчас оно осуществилось. Я ничего не потерял, напротив, мое богатство, воспоминания о чудесных приключениях, было стойким, оставалось мне на всю жизнь.
Нет, не было никакого повода, чтобы жаловаться. Я вышел на улицу, посмотрел на небо, затянутое облаками, немного с тоской подумал о крошечной звезде, навстречу которой устремилась Ауль. Чужой, пожалуй, даже пугающий для нас мир; но ее окружало будущее, которое нам было не понять. Для нас оно осталось столь же загадочным, как далекое прошлое. Я увидел частицу этого будущего, так и не сумев понять ее. Только одно я мог, радостно осознавая, сказать с полной уверенностью: Каким бы тяжелым ни был путь, который предстоял человечеству, он вел во Вселенную. Те, кто будут прокладывать этот путь, будут исполнены таким же глубоким гуманизмом, который Ме обнаружил в своем мышлении.
Я благодарю тебя, незнакомый друг. Ты понимаешь, почему я не смог последовать твоему зову. Я благодарен и тебе, Звездочка. Ты всегда будешь со мной, твоя наивная радость и твоя порядочность всегда будут со мной…
Я вернулся в дом, открыл кран с водой. Было самое время, покинуть недружелюбное жилище. На кухонном столе стояла ваза с альпийскими фиалками. И этот маленький подарок Ауль тоже забыла. Здесь они бы замерзли, поэтому я вынул их и завернул в газету. Я хотел вылить воду из вазы, когда услышал тихое дребезжание. На дне вазы мерцал голубой бриллиант великолепной шлифовки размером с лесной орех.
Удивленный и пораженный великолепный камнем, я сначала не понимал этот феномен. Затем я вспомнил о заядлой привычке Ауль украшать таким образом цветочные вазы. Так она нечаянно оставила мне еще один очевидный прощальный подарок. Жгучее сияние драгоценного камня наполнило меня бесконечной радостью. Словно сверкающая звезда он лежал у меня на ладони, живое воспоминание о незабываемом, конец и начало, утренний дар для кого-либо, кто не мог лететь к звездам, но всегда крепко стоял на ногах на Земле.
