Роджер Аллен - Калибан
Калибан на время оставил Три Закона и задумался над еще одной проблемой. Из всего, что Калибану довелось пережить, следовало: из всех врагов наиболее опасны шериф и его полицейские. Другие тоже могли причинить кое-какие неприятности или вызвать полицию, завидев Калибана, но только полицейские преследовали его так упорно и решительно, не стесняясь в средствах.
Итак, перед ним стояли две важные задачи: исследовать природу Трех Законов и не попасться полицейским. И чем лучше получится последнее, тем больше надежды на то, что ему удастся разобраться с первым.
Но мало было просто не угодить в лапы шерифу. Потому что шериф хотел убить его, а Калибан хотел жить. Это побуждение, желание, необходимость Калибан успел хорошо познать – даже больше, чем познать. Он прочувствовал всем своим существом жажду жизни, глубокую внутреннюю потребность жить. И тут не было даже намека на какой-нибудь выбор. Это было необходимо и естественно – жить.
Калибана поразила эта мысль. Действительно, сама по себе она была весьма примечательной. Калибан припомнил, каким был сразу после пробуждения. Тогда необходимость собственного физического существования казалась просто логичной и разумной. Но за последние несколько дней все решительно изменилось. С каждым новым усилием, с каждой новой победой в борьбе за выживание желание жить становилось сильнее и глубже.
И еще Калибан понял, что простого выживания, сохранения физического существования ему недостаточно. Если бы это было так, ему нужно было бы всего лишь забраться поглубже в какой-нибудь заброшенный закоулок лабиринта и прятаться там сколь угодно долго. Такой образ действий прекрасно решил бы все неприятности с полицейскими и прочими. Самый верный способ остаться в живых. Но нет, этого Калибану было мало. К чему такое бесцельное существование? Чтобы в полной мере жить, мыслить, чувствовать, нужно гораздо больше, чем вечно сидеть в беспросветном мраке сырых тоннелей.
Жизнь – это гораздо большее. Жизнь дана совсем для другого. Калибан знал это наверняка, хотя пока не понимал полностью, для чего именно. И, похоже, узнает еще очень и очень не скоро. Одно он понимал ясно: для того чтобы жить полной жизнью, нужно общаться с себе подобными, мыслящими существами, а не только с самим собой. Каждый человек или робот дает всем, кто его окружает, какую-то частицу смысла существования. Их всех связывают такие запутанные, сложные отношения, зачастую глубоко скрытые за условностями, что сами они даже не подозревают о связи. Но совершенно ясно, что любой человек, любой робот, оторванный от остальных, не связанный ни с кем никакими отношениями, оказывается потерянным для общества и утрачивает сам смысл существования. Существам и того, и другого вида предназначено общаться друг с другом, и без такого общения они все равно что умирают. Так будет и с Калибаном, если он останется навсегда в лабиринте тоннелей.
Прекрасно! Лучше короткая, но насыщенная жизнь, постоянный поиск ответов на вопросы, чем долгое и бессмысленное прозябание в безопасных, темных и сырых тоннелях.
Но как хотя бы немного обезопасить себя от полицейских и шерифа? Калибан запросил из блока памяти всю, какая только есть, информацию о полицейском управлении. Законы, обычаи, предназначение, история создания – все это тут же вспыхнуло в его памяти. Так, погоди-ка! Полномочия полицейских ограничены территориально! Их деятельность законна и правомочна только в пределах города. В любом другом месте, за пределами Аида, полицейские бессильны. Раньше Калибан просто не обратил на этот пункт внимания, когда считал, что Аид и есть весь мир.
Прекрасно. Значит, чтобы избежать столкновений с шерифом, надо покинуть город. Конечно, он и тогда не будет полностью в безопасности. Калибан за свою короткую жизнь успел узнать, что Законы и действительность совпадают далеко не всегда и связаны друг с другом весьма приблизительно. Но оставаться в городе – это верная смерть. Они будут искать его, пока не найдут. А если уйти отсюда, появится по крайней мере хоть какая-то надежда остаться в живых.
Но очень многое по-прежнему было непонятно. Калибан не мог с уверенностью сказать, насколько велик мир за пределами города. В его встроенной карте не было никаких сведений о том, какие земли лежат вокруг Аида. И если бы Калибан своими глазами не видел, что за пределами города есть горы и равнины, он вообще не знал бы, что там что-то есть. Может быть, всего лишь несколько километров пустыни? Или земли тянутся бесконечно далеко во всех направлениях? Калибан видел в кабинете Горацио глобус, но это изображение должно было соответствовать невероятно огромному миру. Зачем кому-то понадобилась такая огромная планета? Может, этот глобус – не настоящая карта, а еще одно недоразумение?
И никак нельзя узнать об этом наверняка. Конечно, где-то в городе можно было бы найти способ это выяснить. Но показываться там слишком рискованно. Нет. Калибан не собирался выходить из укрытия, кроме как для того, чтобы оставить город. Потому что там, наверху, ему снова придется столкнуться с проблемой незнания странных, таинственных Законов, которые знают все, кроме Калибана.
Таким образом, осталось только решить, как выбраться из города, чтобы его не заметили и не уничтожили.
Над этим стоило хорошенько поразмыслить.
Он до смерти проголодался. Пища, изысканная, ароматная пища, стояла на столе перед ним. Его горло пересохло от жажды, как никогда прежде. Но рядом не было ни одного робота, чтобы нарезать мясо кусочками и положить ему в рот. Ни одного робота, который бы мягко обхватил его челюсти и горло и правильно пошевелил ими – чтобы он пережевал и проглотил пищу. Он мог бы и сам протянуть руку и взять пищу с тарелок, но нет – лучше умереть! Смерть – единственный верный способ никогда больше не шевелиться, не делать совершенно ничего, и никогда не забивать голову противными мыслями о необходимости двигаться, что-то делать, мыслями об отвратительных нуждах постылого, неугомонного тела.
Да! Смерть! Смерть. Смерть…
Альвар Крэш открыл глаза. Наступило утро. Было уже совсем светло. Усталость покинула тело.
Мир вокруг был настоящим. Потолок был на месте – прямо над головой, изысканная многоцветная роспись по-прежнему переливалась ничего не значащими спиральными узорами. Это даже успокаивало – бессмыслица цветовых переплетений. В последнее время и так слишком многое в жизни Альвара имело скрытый смысл. И этот сон, настоящий кошмар, это было уже слишком!
Альвар пошевелился, медленно, очень осторожно сел в кровати, опустил ноги на пол, тщательно следя за каждым движением. О причинах такой осторожности долго думать не приходилось: все тело покрывали синяки и ссадины после вчерашней потасовки, мышцы затекли и болели.
