Тед Деккер - Тьма
Это достижение еще не стало достоянием истории, но пробирка в руке Свенсона предвещает славную победу. И победитель получит более мощное оружие, чем любое предшествующее.
Дверь открылась, Карлос ввел растрепанную Монику.
— Сядьте, — приказал Свенсон.
С помощью нажавшего на ее плечо Карлоса она села.
— Знаете, что случится, если я уроню эту пробирку? — спросил Свенсон. Ответа он не ожидал. — Три недели ничего не случится, если ваш друг прав. Могу сказать, что мои люди полагают, что он вполне может оказаться прав. Насчет вируса он не ошибся, так что и с инкубационным периодом тоже…
Никакой реакции. Она это уже знает.
— Знали бы вы, какого труда нам стоило выйти на сегодняшний уровень. Исследования моноклональных антител, генное зондирование, комбинаторная химия, генная инженерия… Мы обшарили каждый уголок планеты.
Ее глаза прикованы к пробирке.
— И вот, наконец… Штамм Рейзон — то, что нам нужно. Теперь дело за антидотом. Его можно получить двумя способами. Мои люди могут получить его на базе уже имеющихся данных. Они способны добиться этого. Другой путь — ваша помощь. Вы уже работали с этими генами, знаете их лучше, чем кто бы то ни было.
Мы получим антивирус в любом случае, но я, естественно, предпочитаю путь более скорый.
— Вы всерьез полагаете, что я хоть пальцем шевельну, чтобы помочь вам в этом безумии? — Выглядела она так, как будто собиралась броситься на него или на пробирку.
М-да… Характерец у дамы скверный, с сожалением констатировал Свенсон.
— Вы уже пошевелили, — усмехнулся он. — Вакцину создали, продвинули создание вируса. Теперь надо реабилитировать себя перед человечеством, создать и антивирус. Или вам плевать на человечество?
— Без антивируса у вас связаны руки.
— Вы так считаете? Ну уж нет, вирус у меня в руках, и я его применю в любом случае.
— Тогда бросьте пробирку на пол. Умрем вместе.
Он улыбнулся.
— Не искушайте. Зачем? Вы нам поможете. Не можете же вы сидеть сложа руки, зная, что вирус уже существует. Каждый день, проходящий без усилий по спасению населения Земли, приближает ваши мучения.
— Вы полагаете, что отец еще не работает над антивирусом?
— У него на это уйдут месяцы. А здесь — я в этом почти уверен — мы получим результат за неделю. С вашей помощью.
— Нет.
— Нет?
— Нет!
Прыткая барышня! Ну ничего, она очень скоро пересмотрит свое решение.
— У вас двадцать четыре часа на пересмотр вашего решения. По истечении этого срока мне придется пересмотреть его за вас.
Она не реагировала.
— Что-нибудь еще, Карлос?
— Нет, все.
Первый официальный звонок он получил два часа назад. Весьма вежливый, от собственного правительства. С приглашением дать разъяснения. Значит, его уже подозревают. Прелестно. Тут наверняка не обошлось без Томаса Хантера. Чертов сновидец-ясновидец, которого Карлос уже убил. Хотя медиа утверждают обратное. Интересно, наврал Карлос умышленно или этот тип его перехитрил? Второе вероятнее. Значит, его помощник не столь уж и сверхнадежен. Это надо иметь в виду.
У них, у начальства, не хватает данных, чтобы выписать ордер на обыск. Они получат от него разъяснения, но время не ждет.
— Все готово?
— Да.
— Тогда следующий ход. Убрать этого американца, Хантера.
Он сказал это, не сводя глаз с Карлоса. Тот и ресницей не шевельнул.
— Я убил его. Вы считаете, что он жив?
Эта де Рейзон тоже что-то знает. Очень своеобразно глядит она на Карлоса.
— Достаточно жив, чтобы прыгать по газетам и экранам. Он же источник антивируса. Убрать любой ценой!
Моника повернулась к Свенсону.
— Вы что, не видите, что этот громила вам врет? Под Бангкоком ко мне в подвал прорвался именно Томас Хантер. И Карлос это знает. Но вам, конечно, не сообщил.
— Хантер… — Карлос с непроницаемым видом уставился на Монику. — Это невозможно. Если он и не мертв, то в нем две пули. И он не солдат, а обычный хлюпик.
Ее обвинение направлено на подрыв авторитета Карлоса. Но у Свенсона больше оснований не верить ей, чем своему помощнику.
Человек с Кипра повернулся к Свенсону.
— Я вас понял. Отправлюсь немедленно. Через двое суток Хантера не будет в живых. Даю слово.
Свенсон опустил взгляд вниз, в лабораторию. Сотрудники сгрудились вокруг трех компьютеров, работают с информацией, полученной Карлосом от того же Хантера: на экранах цепочки цифр.
Свенсон оценил риски. Во-первых, его планы обнаружат. Это маловероятно, ведь все так тщательно продумано… Начинается гонка с временем.
Второй существенный риск в том, что ни его люди, ни Моника, ни ее папаша не выйдут на антивирус вовремя. Этот риск приемлем. Его имя всплыло, обнаружение операций — вопрос времени. Не успеет — будет догнивать остаток жизни в тюрьме. Или смерть. Второе предпочтительнее.
— Я немедленно проведу все необходимые консультации. Выйдете на связь сразу после устранения Хантера. Уведите ее!
Том уставился на монитор электронного микроскопа. Вот они перед ним, маленькие клеточки зловещего штамма Рейзон. Он пытался представить себе, как эти крохи атакуют человечество. С виду им и блохи-то не одолеть. Выглядели они как лунный посадочный модуль «Аполлона», с выставленными в стороны ногами-подпорками, которыми упираются в клетку хозяина.
— Это и есть штамм Рейзон?
— Да, — ответил Питер. — Выглядит безобидно, правда?
— На машину похожа. И мутация сохраняется при понижении температуры?
— К несчастью, да. Что весьма необычно. Правила не предусматривают проверки вакцин при таких высоких температурах. Никто не мог бы предположить возможности мутации при таком нагреве.
Том выпрямился. Жак де Рейзон стоял рядом с Карой и полудюжиной сотрудников лаборатории.
— А как вы узнали, на что способен этот вирус?
Питер глянул на Жака, тот кивнул.
— Покажите ему, Питер.
Питер подвел Тома к другому экрану.
— Мы моделируем поведение штамма. Еще совсем недавно построение такой модели заняло бы два года, но благодаря новым программам, разработанным в сотрудничестве с ДАРПА, срок этот сжался до нескольких часов.
Питер пробежался пальцами по клавиатуре, и экран ожил.
— Мы вводим генетическую сигнатуру вируса в модель — в данном случае человеческого организма — и компьютер имитирует развитие инфекции. И два месяца сжимаются в два часа.
— Выведите на большой экран, Питер, полюбуемся, — сказал де Рейзон.
Изображение появилось на настенном экране.
— Так… вот здесь.
Появилась выделенная клетка.
