Алексей Бессонов - Концепция лжи
Из кухни выплыла сегодняшняя официантка, крутобедрая Верочка и, подмигнув Леону, понесла седому господину поднос с заиндевелым графином и закусками. Леон покачал головой, отхлебнул винца и потянулся за сигаретами.
– Шалава, – неодобрительно заметила Ольга, провожая Верочку долгим взглядом. – Все понимаю, но с поварами-то зачем? Нужны ей эти мудозвоны, как зайцу триппер.
Над входом звякнул колокольчик, и Леон подумал, что народ, все же очухавшись к полудню, решил, что суббота – самое время, чтобы начать заряжаться еще до обеда.
– Дай пепельницу, – попросил он барменшу.
– Я вот тебя все спросить хотела, – снова навалилась бюстом на стойку та, – а вот там, ну, на корабле, вы как – курите? Или обходитесь?
– Чаще обходимся, – пожал плечами Леон. – То есть по минимуму. Ты еще спроси меня, как мы там без баб обходимся…
Ольга невесело хихикнула и посмотрела куда-то через его голову. В этот момент до Леона донесся неуверенный голос Верочки – самым удивительным было то, что официантка пыталась изъясняться на английском. Макрицкий обернулся и замер в недоумении – в фигуре высокой светловолосой женщины, стоящей сейчас к нему спиной и нервно объясняющей что-то растерянной Верочке, было что-то удивительно знакомое. Он прислушался и совершенно остолбенел. В животе появилась и тотчас же исчезла аморфная капля тупой боли.
– Ни фига себе, – пробормотал он, сползая с табурета.
Словно почуяв его приближение, высокая дама вдруг отвернулась от Верочки, и их с Макрицким глаза встретились.
– Жасмин, – непринужденно улыбнулся Леон, – и что, я должен верить в такие совпадения?
Та широко раскрыла глаза и на мгновение замерла. Леон, все так же улыбаясь, склонился в шутливом поклоне и поднес к губам ее ладонь в тонкой кожаной перчатке. Короткое полупальто цвета слоновой кости удивительно гармонировало с великолепной фигурой, от пышных, ниспадающих на плечи волос исходил холодный терпкий аромат – Макрицкий вдруг почувствовал, как побежали по спине короткие злые искорки, точно так же, как тогда, в Нью-Йорке, когда она затащила его в ресторан и они долго пили коньяк с фруктами… Леон выпрямился и посмотрел в ее расширенные от изумления глаза. Не говоря ни слова, женщина притянула его к себе и коснулась губами его щеки.
Седовласый господин замер с наполненной рюмкой в руке и испустил долгий горестный вздох.
– Как тебя сюда занесло? – спросил Леон, все еще отказываясь верить своим глазам.
– Я ищу парк «Флорида», – растерянно ответила Жасмин. – Там сейчас гастролирует японский цирк… у меня поручение к его администратору… попросили кое-что передать. Ехала на такси, машина сломалась, водитель говорит, нужно идти вдоль бульвара, тут близко… я иди-иду, никакого парка нет, на улицах тоже почти никого, одни старички…
– Японский цирк уехал еще позавчера, – вмешалась вдруг Верочка. – Так что уже не догоните.
– Н-да, действительно цирк, – Леон закатил глаза. – Немыслимо. Ты надолго в Москву?
– Вообще-то я путешествую. А ты… тоже?
– Я тут живу неподалеку. Ладно, коль уж встретились – Олечка, сообрази нам пузырек «Мартини» и в пакетик его, чтоб видно не было. Парк «Флорида», моя дорогая, действительно под боком. И раз уж мы встретились – надеюсь, ты не откажешься немного прогуляться? На улице, кажется, не так уж и холодно.
Жасмин с готовностью кивнула головой и зачем-то растерянно посмотрела на Верочку. Та, восхищенно качая головой, зашла за стойку, взяла из рук несколько обалдевшей Ольги бутылку, ловко упаковала ее в серый пластиковый пакет и подала Леону.
– Везет же некоторым, – пробормотала из-за стойки барменша.
Леон вывел свою даму из кафе, и они неторопливо побрели в сторону парка. Жасмин и в самом деле выглядела растерянной; некоторое время они молчали, потом женщина вдруг рассмеялась и подхватила Макрицкого под руку.
– Ты не смутишься, мой капитан? – спросила она, заглядывая ему в глаза.
– Есть немного, – ответил Леон. – Хотя я уже давно майор.
– Во-от как… и почему ты живешь теперь в Москве? Насколько я помню, раньше ты жил в Киеве. Или вы решили перебраться в Россию?
– По службе, – вздохнул Макрицкий. – Я ведь больше не летаю.
– Это после той… той аварии? – нахмурилась Жасмин.
– Нет, – помотал головой Макрицкий. – Авария здесь ни при чем, про нее давно все забыли. Просто начальство посчитало, что мне лучше пока посидеть на Шарике. Вроде как тут я нужнее. У нас, как ты понимаешь, место службы не выбирают. А ты? Опять летаешь по белу свету?
– Ну не могу же я все время работать, – надула губки Жасмин. – В конце концов мне прилично платят, и после очередного контракта я могу себе позволить несколько месяцев путешествовать. Не первым классом, конечно, но меня и так устраивает. К тому же, – она сделала серьезное лицо, – ты должен знать, что я давно уже собиралась посетить вашу непостижимую Россию.
– Ничего такого уж непостижимого в ней нет, – усмехнулся Леон. – Такой же бедлам, что и везде. Ну, может быть, с национальным колоритом – куда ж без него? Разве что, конечно, японский цирк…
Женщина счастливо засмеялась и крепче стиснула его локоть своим. Леон наклонил голову, потерся ухом об ее плечо, слегка толкнул бедром:
– Вот он, твой парк. А цирк действительно уехал.
– Ничего, – беззаботно отозвалась Жасмин. – Я позвоню, да и все. В конце концов, я не виновата, что меня дезинформировали. Пускай теперь сами разбираются.
Леон покачал головой. Они вошли в ворота парка, Макрицкий, высвободив левую руку – в правой он держал пакет с бутылкой, – достал из кармана кредитку, чиркнул ею по кассовому язычку, и перед ними разъехался в стороны входной турникет. По аллеям, усаженным почти голыми уже деревьями, гуляли редкие бабушки с чадами, закутанными в яркие надувные курточки, делавшие их похожими на разноцветных медвежат. Где-то вдали негромко играла музыка.
– Пошли, – сказал Леон и булькнул бутылкой. – Тут есть тихие местечки.
– А если полиция? – не на шутку испугалась Жасмин. – Нельзя же в парке…
– Что она мне сделает, твоя полиция? – фыркнул Макрицкий. – Оштрафует? Хотел бы я на это посмотреть…
Он чуть не добавил: «С такими, как я, им и разговаривать-то страшно, не то, что штрафовать», но вовремя прикусил язык.
Дойдя до круглой площадки, где сырой воздух был наполнен густым ароматом шашлыка и несколько вполне приличных молодых людей скучали под навесом все еще не закрытого на зиму кафетерия за пивом, они свернули налево. Через двести метров Леон еще раз повернул, теперь вправо. Перед ними был небольшой бассейн с умолкшим по осени фонтаном. В темной воде, которую почему-то забыли спустить, плавали десятки и сотни листьев – ярко желтых, багряных, иногда лишь чуть тронутых желтизной, сорванных с ветвей ледяными ночными ветрами. Леон деловито присел на синюю пластиковую скамью и потащил из пакета горлышко бутылки.
