Павел Шумил - Долг перед видом
— Дома поговорим, — сказал он Шаллах.
— Я старше, — с придыханием отозвалась та.
Болан поискал взглядом сестренок. Обе были живы, целы, оживлены и энергичны. Разыскивали кого-то среди лежащих. Нашли, подняли за локти, подвели к Болану и… швырнули на землю лицом вниз.
— … Па, ну что ты в самом деле! Ведь все хорошо! В контакт вступили, шарик нашли. И мы никого не укокошили. Насмерть, я имею в виду.
Сестренки сидели, с ног до головы облепленные медицинскими пластырями. Там, где не было пластырей, наливались фиолетовым синяки.
— Неделю чистите на всех картошку. Ручками, без всякой автоматики.
— Ей можно, а нам нельзя?
— Она при исполнении, а вы дезертировали.
Сестренки вскинули головки, но от этой фразы поникли.
— А дальше что было?
— Болан тащит из кобуры пистолет, ставит широкий луч и включает на полную мощность. Знаете, это первый метр как сияющий конус, а потом луча уже не видно, но словно воздух кипит. Так вот, Болан направляет луч в небо, как факел, и медленно так идет на них. Словно не по земле идет, а над ней плывет. Лицо такое, не от мира сего. То ли святой, то ли пыльным мешком тюкнутый. Я чуть сзади, прикрываю. Лазер лазером, но придурков больше сотни. Тут у них нервы не выдерживают, все на землю и мордами вниз.
— Титран, а не брешешь?!
— У Болана спроси.
Тая стрельнула глазами в сторону Болана, но спрашивать постеснялась.
— Готово! — объявил Бенедикт. — Мы с компом разобрались в языке. Структуральная лингвистика — сила! Словарь пока ограничен. Но за точную передачу смысла ручаюсь.
— Не тяни кота за хвост.
— Сначала они нам кричали: «Эй, стая существ, полученных в ходе межвидовых половых контактов, уходите туда, откуда пришли». Потом: «Ты, подводное существо, подвергнутое кулинарной обработке открытым пламенем».
— Это когда в Болана дротик кинули. О! Великолепный перевод! «Подойди поближе, эластичный контейнер красного цвета, наполненный отходами жизнедеятельности. Я деформирую твою черепную коробку до полной потери функциональности!» Звучит? Ну, в свалке много чего кричали. «Постарайся умертвить голокожих некрасивых существ» — это о сестренках. Да, девочки, я не знал, что вы так ругаться умеете. Вот! Самое интересное! «Огненный меч». Опять «огненный меч». «Все, дорогие близкие родственники, наступил конец моей военной карьере». Снова «огненный меч». О, вот еще интересное. «О, огненномеченосный, прости нас, низкоинтеллектуальных, не оставляй детей сиротами». Думаю, все ясно. Мы вписались в какой-то пантеон богов и героев. Бол, у вас их тут много?
Болан первым убежал после окончания собрания, заперся в малом экранном зале, зажег экраны и стал следить за драконами. За один час такого наблюдения он мог узнать о драконах больше, чем за виток спокойной жизни. Момент истины! Подлинное отношение драконов к войне!
Сестренкам здорово попало от Командора.
Артем долго ругал Шаллах. Та утверждала, что обязана была отвлечь часть нападающих на себя. Иначе Вредин изрубили бы в капусту. А ее, Шаллах, учила драться мама Лобасти.
Сестренки пришли к Артему и Шаллах и горячо благодарили… Артема.
За то, что тот за ними присматривал. Иначе с них все мясо до скелета обрубили бы. А мужики — не собаки, на кости не бросаются (так папа говорит).
Артем получил головомойку от мамы Катрин за то, что не уследил за малышкой-глупышкой.
Шаллах получила головомойку от Бенедикта, расплакалась, была уложена на кровать и как следует утешена.
Командору попало от Коры за то, что не уследил за детишками.
Сестренки до глубокой ночи изучали запись сражения. Точнее, их участия в сражении. Остальное их не интересовало. Оценивали по тринадцатибальной системе каждый парированный удар, каждый выпад и блок. Долго выводили средний балл. Спорили и сравнивали с «битвой Мириам». Почему-то им очень хотелось набрать больше очков. Но оценивать было трудно, потому что Мириам сражалась одна, и не видела, что делается за спиной. Должна была предугадывать действия атакующих сзади. А им сверху транслировал картинку Артем.
Болан сделал вывод, что комплексом неполноценности могут страдать даже киберы. Это надо учитывать. К политике происшедшее отношения не имеет. Усталый и измученный, потащился в спальню. На его широкой кровати спали не раздевшись Илина, Петра, Шина и Юлин. Вздохнул, погасил свет и побрел в спальню к Магме.
За обедом Юлин долго смотрела на кусок мяса в тарелке, отрезала маленький кусочек, и вдруг вскочила и выбежала за дверь, зажимая ладошкой рот.
— Так иногда бывает у беременных, — сказала Илина и поспешила следом. Ее маленькая ложь никого не обманула.
В гимнастическом зале рокотал Сын Грома. На этот раз он рокотал яростно и грозно. Шина и Петра шушукались у дверей и заглядывали в щелку. Болан тоже заглянул в щелку. Барабанил Командор. Ирави стояла рядом, возмущалась и показывала, как правильно нужно замахиваться барабанной палочкой. Командор кивал головой, но у него все равно получалось неправильно.
Петра взяла Болана под локоть, отвела в сторонку и начала убеждать, что он должен что-то сделать. Шаллах утверждает, что в группе психологический кризис. Еще немного, и…
— Это я и сам знаю, — согласился Болан.
— Ты должен что-то сделать. За последнюю неделю даже Шина ни разу не улыбнулась.
— С кем сделать? С нашей древней историей?
— С кем угодно! Но девочки не должны плакать по ночам!
— Послушай, это все было и прошло! Сто пятьдесят миллионов витков назад кончилось! Что я могу сделать?
— Ты как Шаллах говоришь. Но нельзя жить с таким пятном в прошлом!
— Хорошо. Я подумаю.
Слух о том, что Болан ОБЕЩАЛ ПОДУМАТЬ, мгновенно разлетелся по базе и вернулся к Болану. Даже Шаллах поглядывала на него со странным ожиданием во взгляде. Болан решил посоветоваться с Илиной.
— Что бы ты ни решил, я с тобой — сказала жена и посадила ему на колени Фарлика. Однако шевеление в сумке не кончилось. Болан заглянул туда. Близняшки Магмы Танита и Бенита щурились от яркого света.
— У нее пальцы растут, она руку бережет, — объяснила Илина. — А с одной рукой разве справишься с двумя непоседами.
Повозившись с детьми, Болан пошел за советом к Коре.
— Это не твое прошлое, — сказала ему Кора. — Это прошлое твоих далеких-далеких предков.
— Но это прошлое МОИХ предков.
— Послушай, это было сто пятьдесят миллионов витков назад. То есть, за сто сорок девять миллионов витков до появления людей. Кого ты стыдишься? Детство цивилизации. И у людей было людоедство и рабство. Но все это в прошлом. Никто из-за этого на стенку не лезет.
