Елена Хаецкая - Космическая тетушка
Оале Найу сказала:
– Кстати, мы завтра последний день работаем на «Канахе».
Хугебурка впервые позволил себе растратить мгновение на людей, прилипших к Бугго Анео.
– И что вы делаете на «Канахе»? Если это, конечно, имеет какое-то значение.
– Имеет, – отозвалась Оале. – Семьсот пятьдесят рулонов первоклассной бумаги.
– Очень интересно, – вставила Бугго.
– Выгрузить и доставить на склад «Нака», – добавил Таган.
– Докеры! – с отвращением сказал Хугебурка.
– Да, я низко пала, – криво улыбнулась Бугго.
– «Нака» – склад с обеззараживающим оборудованием, – сказала Оале. – Мы работаем в герметичных костюмах.
– Полная изоляция от внешней среды, – добавил Таган.
В противоположном углу бара поднялась глухая возня. Двое посетителей сдержанно тузили третьего. Скоро они выбрались из помещения и исчезли за сверкающей дверью.
Хугебурка протер лоб гигроскопическим платком, внимательно посмотрел на вытисненного на нем бравого космоволка и бросил под стол.
– Но зачем изоляция?.. – начал он.
Два черных бесстрастных лица смотрели на него выжидающе: точь-в-точь как перед тем на Бугго. И, подобно своему капитану, Хугебурка начал злиться.
– Я не расист, – сказал он наконец. – И никогда не слышал о том, чтобы бумагу обеззараживали после того, как к ней прикоснутся овелэйские докеры. Если уж на то пошло, мне присуще кастовое сознание.
– Представляете, как интересно! – встряла Бугго. – А я, между прочим, немножко расистка.
Овелэйцы продолжали молчать. Хугебурке хотелось ткнуть их блестящие гладкие щеки иголкой и убедиться в том, что они не пластиковые.
– Если вам больше нечего сказать, то прощайте, – произнесла Бугго.
– На «Канахе» была эпидемия, – заговорил Иза Таган. Эта очередная вспышка активности овелэйца показалась Бугго неестественной, как подергивание гальванизируемого трупа.
– Сочувствую «Канахе», – сказала Бугго. – Но абстрактно.
– Нет, – вступила Оале и повернула голову.
– Что – нет? – Бугго разозлилась по-настоящему.
– Нет, не абстрактно, – пояснила Оале. – У них погибла половина команды.
Ее спутник закрыл лицо воротником.
– Что с ним? – забеспокоилась Бугго. – Подцепил что-нибудь заразное?
– Ему стыдно, – тихо сказала Оале.
– А вам?
– Мне… Я – женщина.
Хугебурка прикусил палец, внимательно рассматривая Изу Тагана. Тот опускал голову все ниже и ниже и в конце концов уткнулся лицом себе в колени.
– Проклятье! – вскрикнула Бугго. – Половина команды вымерла? И «Канаха» уже зафрахтована на следующий рейс?
Иза Таган чуть шевельнулся.
– Да. В другом порту. Варидотэ-Два.
– И механик у них, конечно, тоже помер? Вы это хотели мне сказать?
Иза стремительно распрямился, и Хугебурка поразился постигшей овелэйца перемене: между опухшими мясистыми веками вспыхнул желтоватый свет, губы растянулись – обнаружилась их чувственность.
– Да! – громко проговорил Таган. – Да! С самого начала, госпожа Анео.
Улыбалась теперь и Оале Найу – широко и совершенно искренне.
– И вы полагаете, что наш механик – там?
– Никто по доброй воле не пойдет на корабль, где недавно случилась эпидемия, – ответил вместо овелэйцев Хугебурка. – Думается мне, ребята правы. Малька оглушили или напоили сразу после того, как он ушел с той свалки, а затем схватили и спрятали на «Канахе». Когда они вылетают на Варидотэ-Два? Завтра?
– Он же заразится! – всполошилась Бугго.
– Нет, если сунуть его в герметичный костюм, – возразил Хугебурка. – Они закончат разгрузку, произведут окончательное обеззараживание и смоются. Вместе с нашим Мальком. А остальную часть команды доберут в другом порту. Но без механика они улетать боятся. Должно быть, «Канаха» старый корабль.
– Вы понимаете, почему они взяли именно вашего механика? – спросила Оале. – В этом есть логика?
Бугго мрачно кивнула.
– Охта – лучший, вот и вся логика. Если «Канаха» разваливается, он поднимет ее из нуля.
Иза Таган осторожно посмотрел на Хугебурку – как бы прикидывая, произошло ли их сближение до такой степени, чтобы можно было изъясняться более-менее прямо.
– Нам необходимо попасть на «Канаху», – сказал Хугебурка, желая облегчить ему задачу.
– Моя подруга одного роста с госпожой Анео, – сказал Таган.
– Нет уж, – возразил Хугебурка, – пойду я.
– Рост господина вызовет удивление у моего герметического костюма.
Хугебурка поджал губы.
Бугго смотрела на Оале с неприязнью, но девушка легко выдерживала этот взгляд и наконец сказала тихо, с дозволенным женскому полу бесстыдством прямоты:
– Госпожа Анео, вы можете не стыдиться моей одежды. У нашего народа я считаюсь очень красивой.
– Уговорили, – махнула рукой Бугго.
– Госпожа Анео не может быть докером, – вмешался Хугебурка.
– Оставьте ваши кастовые предрассудки, господин Хугебурка, – сказала капитан. – В конце концов, это я – настоящая аристократка, а вы всего лишь бывший кадровый офицер.
– Да я не об этом, – поморщился Хугебурка. – Просто грузить придется. Работа тяжелая.
– Грузить не придется, – объявила Бугго уверенно. – И обратилась к своим новым знакомцам: – До встречи у терминала «Нака».
* * *– Вы ведь не всерьез? – говорил ей Хугебурка тем же вечером в кают-компании «Ласточки», где еще витал дух хозяйственного Калмине Антиквара. Тот поспешил заварить чогу и поскорее ушел к себе – разбирать обновы и сортировать полудрагоценные камни, которые он собирал уже лет пять.
– Нет, я именно всерьез, – возразила Бугго. – Почему вам всегда и все не нравится, господин Хугебурка? Почему вы не верите людям?
– Вы им тоже не верите, – заметил Хугебурка.
– Но эти двое – они ведь не лгали? – полуутвердительно-полувопросительно произнесла Бугго.
– Нет, – сказал Хугебурка. – Лгут более приятным для собеседника способом. А они попросту ждали, пока вы сами догадаетесь, максимально усложнив задачу – и себе, и вам.
– Вот еще одна тайна. Для чего вся эта комедия? Зачем не сказать все прямо как есть?
Бугго выглядела озабоченной и вместе с тем умиротворенной: так будущая мать прислушивается к ребенку в своей утробе. Только в случае с Бугго все обстояло в точности наоборот: это она сама находилась в утробе своего детища. Единственный уголок Вселенной, который принадлежал ей всецело, а не был присвоен – как все эти «ее бары», «ее старые приятели», «ее фрахтовые конторы», «ее планеты». Только здесь Бугго произносила слово «мое» без лукавства перед собой и остальными: «мой корабль», «мой Хугебурка», «мой механик»…
