Роберт Мак-Каммон - Грех бессмертия
- Конечно. Ох, это солнце все еще так нещадно палит, правда?
- Да, - ответил он, переступая через порог ее гостиницы. Тут же в ноздри ему ударил затхлый, застарелый запах предметов быта и жары. В большой гостиной на полу из твердой древесины лежал восточный ковер коричневого и зеленого цвета, стояли кресла и диван. Вокруг обгорелого кирпичного камина - низенькие столики с лампами. На стенах висело несколько гравюр Сирса. Солнечный свет струился светлым ярким потоком через занавески, задернутые на высоком окне эркером.
- Пожалуйста, садитесь, - сказала миссис Бартлетт, указывая ему на кресло. - Я как раз готовила на кухне лимонад. Хотите, я принесу вам стаканчик?
- Нет, спасибо. Мне ничего не нужно.
Она уселась напротив; вены на ее ногах были варикозно расширены, ноги выглядели опухшими под серыми чулками.
- Вы друг Нили?
- В некотором роде.
- Да? - она приподняла бровь от удивления. - Я не припоминаю, чтобы Нили говорил, что он подружился с кем-нибудь в деревне.
- Мы однажды встретились на Мак-Клейн-террас, - объяснил он. - И затем случайно увиделись в "Крике Петуха".
Миссис Бартлетт нахмурилась.
- Ох, это же отвратительное место, этот "Крик Петуха". Вам, двум порядочным мужчинам, должно быть стыдно ходить туда. Я уверяю вас, это место имеет дурную репутацию.
Эван пожал плечами.
- По-моему, там не так уж и плохо.
- Я не могу понять, зачем нужны такие места, где взрослые мужчины ведут себя как дети. Мне кажется, это просто потеря времени. - Она обмахивала свое лицо вместо веера журналом "Образцовое хозяйство", который взяла с дивана. - Честное слово, эти последние дни слишком жаркие. Немилосердно жаркие. И к концу лета будет еще хуже. Жара тогда куснет напоследок, а затем отступит, уступая место осени. Вы уверены, что вам не хочется пить?
Он улыбнулся и покачал головой.
- Не могу сказать, когда Нили может вернуться домой, - через несколько минут сказала миссис Бартлетт. - Может быть он опять решит поехать в "Крик Петуха"; может быть он не появится дома до полуночи. Почему бы вам не оставить для него записку или номер телефона?
- Мне необходимо лично поговорить с ним.
Она нахмурилась.
- Тогда это должно быть что-то серьезное. - Она хитро улыбнулась. Мужской разговор, да? О тех вещах, которые нам, женщинам, незачем знать?
- Нет, - вежливо ответил он, - это не совсем так.
- О, я все знаю о мужских секретах. - Она засмеялась и покачала головой. - Ну совсем как маленькие мальчики.
- Давно вы держите этот пансион? - спросил ее Эван.
- Уже почти шесть лет. Конечно, большими делами я не заправляю. Но вы будете удивлены, если узнаете, сколько странствующих торговцев и страховых агентов проезжает через Вифаниин Грех. В десяти милях отсюда есть гостиница "Холидей-инн", если ехать мимо "Крика Петуха", но я вам скажу, они очень много берут за комнату, а здесь я включаю в счет еще и питание. Так что мои дела не плохи.
- Я уверен, что у вас все в порядке. А ваш муж работает в деревне?
- Мой муж? Нет, к несчастью, мой муж умер вскоре после того, как мы сюда переехали.
- Простите. - Теперь он внимательно наблюдал за ней.
- У него было больное сердце, - объяснила миссис Бартлетт. - Доктор Мабри сказала, что ему нужны эти новые стимуляторы, но он прождал их слишком долго. Слава Богу, что он умер мирно, в своей постели, однажды ночью.
Эван поднялся со своего кресла, подошел к окну и откинул занавеску в сторону. Яркий солнечный свет ослепил его. Улица была пустынной. На другой ее стороне дома выглядели аккуратными коробочками из древесины и кирпича, с ухоженными газончиками перед фасадами и чистыми гаражами. Эван отвернулся от окна, через которое солнце напекло ему щеки, и заметил на камине несколько фотографий. Первая фотография - свадебная - была сделана на фоне церкви. На ней привлекательная темноволосая женщина целовалась с приземистым коренастым мужчиной в плохо сидящем синем смокинге. Все улыбались. На втором снимке эта же женщина лежала в кровати, держа перед собой завернутого в одеяла новорожденного младенца; чья-то тень - тень того мужчины - падала на стену. На третьей фотографии та же самая женщина стояла, держа на руках ребенка - того же или уже другого? - на аккуратно подстриженной лужайке перед белым домиком. Что-то в этой фотографии встревожило Эвана, он шагнул вперед и взял ее в руки. Глаза у этой женщины ввалились и казались более суровыми; ее губы улыбались, но эта улыбка отражала душу, в которой стерлись все улыбки. На самом краешке этой фотографии рядом с женщиной был еще какой-то предмет. Вглядевшись в него Эван понял, что это рука, сжимающая посох. Там виднелся кусочек обода колеса. Несколько спиц. Чья-то тень.
- Это моя дочь, Эмили, - сказала миссис Бартлетт. - Для краткости, просто Эм. Она - прекрасная молодая женщина.
- Тогда это ваш внук или внучка? - спросил он, держа в руках фотографию.
- Это моя внучка, Дженни. В октябре ей будет восемь месяцев. Дженни это моя вторая внучка. Видите вон ту, другую фотографию, первую на этой полочке над камином? - Эван показал на нее, и миссис Бартлетт кивнула. Да, это она. Ее зовут Карен и ей в апреле будет два года. А у вас есть дети?
- У меня маленькая дочка, ее зовут Лори, - ответил Эван; он снова поставил фотографии на место. - Где живет ваша дочь?
- Всего за две улицы отсюда. У нее и ее мужа Рэя хорошенький маленький домик на Уорвик-Лэйн. - Она продолжала обмахиваться журналом вместо веера. - Ох, от этого солнца в доме такая жара! Я поблагодарю Бога, когда наступает осень, вот что я вам скажу! В этот год я не буду иметь ничего против молний. Вы все так же уверены, что не хотите выпить большой стакан лимонада со льдом?
Он снова посмотрел на свои часы.
- Да, - сказал он. - Пожалуй, я не откажусь.
- Хорошо. - Она улыбнулась, встала с дивана и исчезла в задней части дома. Он услыхал, как открывается один буфет, затем другой.
Эван повернулся к камину и несколько минут разглядывал фотографии. Как просто и как обычно они выглядели. Но, Господь милостивый, какую же ужасную историю они могли рассказать. Глаза этой женщины на третьей фотографии говорили о произошедшей в ней перемене. Той же самой, какая сейчас происходит с Кэй. Эван оставил каминную полочку и снова осмотрел коридор, соединяющий парадную часть дома с задней; он увидел узкую лестницу, ведущую к рядам запертых дверей. К комнатам постояльцев. В конце коридора через открытую дверь Эван увидел движущуюся миссис Бартлетт, полки, плиту, комнатные растения в горшочках на окне, обои с изображенными на них яблоками, апельсинами и вишнями. Звякнуло стекло. Он тихо прошел по коридору на кухню.
За мгновение до того, как миссис Бартлетт поняла, что он здесь, Эван заметил в раскрытом буфете бутылочки и пузырьки. Все они были без этикеток и содержали иссиня-зеленые, коричневые, сероватые жидкости, вязкие на вид. В некоторых пузырьках были твердые вещества: белый порошок, что-то, похожее на увлажненный пепел, что-то еще, напоминающее обломки древесного угля. Рядом со стаканом лимонада, который она добросовестно и интенсивно размешивала, стоял пузырек со светло-желтой жидкостью. Пробка с него была снята. Миссис Бартлетт резко обернулась, ее глаза расширились. Но в следующую секунду она успокоилась. Чуть улыбаясь уголками губ, она как бы невзначай потянулась вверх и закрыла дверцу буфета.
