Татьяна Голубева - Смерти подобные сны
Ночь прошла спокойно, Илона спала без снов, а утром проснулась рано-рано, и сразу же отправилась умываться. Ей хотелось быть полностью готовой к выписке в тот момент, когда придет дежурный врач и скажет, что она может уходить. Она забыла спросить Карпова, придет ли он ее встретить, да это было и неважно. Сама доберется, недалеко ведь от Литейного до Мойки. Лишь бы отпустили.
Но она так и не вспомнила, что за важное дело было у нее назначено на понедельник. И ее это тревожило. Однако Илона решила, что, придя в квартиру Карпова и очутившись в знакомой обстановке, вспомнит наверняка. А может быть, у нее есть какая-нибудь пометка в записной книжке, что лежит на кухонном шкафу.
Выслушав советы дежурного врача и тут же выбросив их из головы, Илона получила у медсестры справку о пребывании в больнице и наконец-то вырвалась на свободу. На скамейке напротив корпуса, где она лежала, смирно сидел Алексей Алексеевич. Илона улыбнулась. Похоже, он тут с рассвета. Или со вчерашнего дня. Как прирос к лавке!
Илона уселась рядом с ним, они не спеша выкурили по сигаретке, поговорили о том, о сем. Потом Илона предложила:
- Дедуля, а давай немножко погуляем, а? Мне в парк хочется, подышать после больницы.
- А ты не устанешь, девочка? - забеспокоился Карпов. - В какой парк-то? Тут рядом и нет никаких парков! Да и прохладно сегодня, не замерзла бы ты!
Илона грустно улыбнулась. Надо же... кроме вот этого смешного человечка, она, похоже, не нужна никому в целом свете. Никто о ней не вспомнит, никто ее не пожалеет... ох, спасибо ему за всю его доброту, заботу...
- Пойдем в Михайловский, - попросила она. - Дойдешь?
- Да конечно! - возмутился Алексей Алексеевич. - Чего это я не дойду? Мы же не бегом побежим!
- Нет, не бегом...
Илона не понимала, почему ей так хочется именно в Михайловский сад, но ее тянуло туда, как магнитом. Ей подумалось, что там, в этом старом парке, она может что-то вспомнить, что к ней вернется забытое в коме. Вряд ли это действительно так важно, но все равно, неприятно знать, что в голове образовалась какая-то странная дыра.
Уже перевалило за полдень, и бледное сентябрьское солнышко стало пригревать по-настоящему. В саду было полным-полно народу - родители и бабушки после обеда вывели погулять детишек, еще не опомнившихся от первых дней нового учебного года, и тут же носились счастливые собаки, радуясь хорошей погоде, и вообще мир внутри Михайловского выглядел прекрасным, как никогда. Илона и Карпов, войдя в парк со стороны Садовой улицы, сразу свернули с центральной аллеи влево, неторопливо обогнули пруд, вышли к большой лужайке перед Русским музеем. Карпов заметил, что на одной из скамеек на краю лужайки только что освободились места и торопливо потащил Илону к ней:
- Давай посидим, сколько можно ходить!
Они пристроились рядом с тремя старушками. Одна из них была при коляске с младенцем, две другие присматривали за детьми постарше, игравшими в догонялки. Илона откинулась на спинку скамьи, подставив лицо лучам солнца. Ей было странно и томно, она чувствовала себя так, будто все ее кости растворились, а тело превратилось в желе. Ей не хотелось двигаться, не хотелось говорить, ей даже дышать было лень. Она закрыла глаза и стала думать о том, что с ней случилось, о том золотистом свете, который привиделся ей среди густо-синей тьмы... Карпов молчал, думая, что Илона задремала. Ему тоже было хорошо. Его девочка поправилась, они шли домой, а дома все есть - и покушать, и выпить немножко... чего еще желать человеку?
Наконец Илона, глубоко вздохнув, сказала:
- Ладно, дедуля, пошли домой.
Алексей Алексеевич подхватил свой рюкзачок, натянул на плечи лямки, взял трость, поднялся - все это заняло у него немало времени, но Илона, как ни странно, на этот раз не почувствовала раздражения, наблюдая за медленными и неловкими движениями Карпова. Ну, не может он по-другому, что тут поделаешь?
Они пошли в сторону Спаса на крови по боковой аллее. Под деревьями, начинавшими понемногу желтеть, царила влажная тень, пятна солнца, пробивавшиеся сквозь листву, прыгали под ногами, как круглые золотые лягушки, и Илона снова подумала о том золотистом свете... что это было такое, почему тот свет был так прекрасен и так манил к себе? Где он, этот свет? Что за коридор вел к нему, круглый, синий? Удивительно красивый синий цвет... как бы попасть туда снова?
Мальчонка лет пяти мчался со всех ног им навстречу, визжа от обуявшей его радости жизни. Илона, отвлекшись от мечтаний, с улыбкой посмотрела на него. Он был уже почти рядом с ней и Карповым... и надо же тут было случиться такому, что столь же восторженный молодой пес выскочил на аллейку, заливисто гавкая и явно не соображая, куда несется. Столкновение было неизбежно, и Илона вдруг испугалась за малыша. Упадет, расшибется... она резко шагнула вперед, наклонилась, протянула руки - и как раз вовремя. Мальчишка налетел на собаку, оба завопили, как резаные, и пес кубарем покатился по влажной черной земле, а малыш влетел прямиком в протянутые руки Илоны. Она пошатнулась от толчка, но устояла, и тут же крепко прижала ребенка к себе, бормоча:
- Ну, не кричи, все в порядке, ты ведь не ушибся, правда, скажи, не ушибся?
Пацан перестал кричать, но испуг у него еще не прошел, по его мордашке в три ручья лились слезы, он всхлипывал, раскрыв рот... и тут сильные мужские руки протянулись к нему, забрав у Илоны дрожащее тельце ребенка. Илона подняла голову, но сначала увидела расширившиеся женские глаза - карие, с длинными густыми ресницами. Женщина, держа за руку девочку лет семи-восьми, смотрела на парнишку, судорожно обхватившего отцовскую шею. А отец...
Илоне показалось, что она вот-вот потеряет сознание.
Перед ней, прижимая к себе плачущего ребенка, стоял Раменский.
И тут она вспомнила все.
Глава восемнадцатая
Илона растерянно смотрела на Карпова, хлопотавшего у плиты. Она не помнила, как Алексей Алексеевич привел ее домой. Перед ее глазами неподвижно стояла одна и та же картина: Раменский, прижимающий к себе сына, а рядом - его жена, обнявшая за плечи тоненькую вихрастую девочку в джинсовом комбинезончике...
Как же это так, думала Илона, почему у него такая жена... она ведь должна быть совсем другой, она должна быть отвратительной особой, которую невозможно любить, иначе зачем же Антон встречался с ней, Илоной... как же это так? Его жена... она была примерно того же возраста, что и сама Илона, но совсем другая внутренне... Илона почему-то сразу это поняла, она как бы увидела эту женщину насквозь, заглянула в самую глубь ее души... и нашла там только нежность, доброту, спокойствие... никому она не завидовала, никому не желала зла, просто любила мужа и детей и не хотела в жизни ничего другого... и деньги ее не интересовали. Илона не знала, как она об этом догадалась, но была уверена: потеряй Антон все, стань он нищим, больным, калекой - эта женщина будет все так же любить его и хранить ему верность, будет так же преданно воспитывать его детей...
