Ярослав Веров - Завхоз Вселенной
Короче, можно было смело шагать в лес, удерживала только мысль о Сером. Как-то нехорошо у них из-за астрала получилось, нельзя оставлять по себе дурную память. И посмотреть в глаза Зверю очень даже любопытно. А эти ребята из ФСБ именно о Звере и хотят говорить. В контексте будущего страны, разумеется.
— Я протестую! Что здесь происходит? — прервал мысли возглас американца. — Я — атташе посольства Соединённых Штатов Америки! Мы с другом приехали дышать лесным воздухом. Не так ли, господин Хромов?
— Я шёл, — сказал Игорёк, — смотрю, стоит, дышит воздухом. Собирался пройти мимо, а тут вы.
Один из ФСБшников осведомился у атташе:
— Надышались?
— В большой степени, — ответил тот.
— Ну, и убирайтесь отсюда.
— Мы с другом…
— Без друга.
— Это грубое насилие.
— Разумеется.
Атташе гордо вскинул голову, с треском закрыл зонт и, хлопнув дверью лимузина, отбыл.
Комитетчик достал телефон, набрал номер.
— Товарищ полковник, объект на контакте. Даю. — Протянул трубку Игорьку.
— Слушаю вас, Любимов, — сказал Игорёк.
— Игорь Святополкович, — голос Любимова был более чем энергичен. — Давайте забудем обо всех недоразумениях. На карту поставлена судьба Отечества. Судьба России. Не знаю, как вы исчезли с квартиры Зверя, что там у вас было с ним, но это не имеет значения. Я взываю к вашему патриотизму и надеюсь, что наши договорённости остаются в силе.
— Полковник, вы скажите, что от меня требуется. Где Зверь? У Тредиаковского? Где дом Тредиаковского?
— Вы правильно мыслите, Игорь Святополкович, — в голосе Любимова звучало нескрываемое облегчение. — Тредиаковский совсем рядом, в Жуковке. Где-то там и Зверь.
— Я найду. Тредиаковского спасать?
— Это как вам заблагорассудится. Нам нет дела до Тредиаковского. Привезите Зверя. Я открываю вам карты. До полуночи остаются считанные часы. Время Вавилона истекает. Мы должны передать Источник.
— Есть достойная кандидатура? — усмехнулся Игорёк.
— Так точно. Его уже везут. Встреча, предположительно, в двадцать три ноль-ноль на пересечении Рублёвки и МКАДа.
— Обещать ничего не стану.
— Понимаю. Мы надеемся на вас. Передайте трубку лейтенанту.
В Жуковку микроавтобус с бойцами спецназа въезжать не стал. Остановился перед шлагбаумом «закрытой зоны». БМВ с Игорьком, благодаря удостоверениям комитетчиков, углубился в элитный сектор деревни и остановился прямо напротив ворот жилища олигарха. По периметру железной ограды забора горели матовые белые фонари. Игорёк вгляделся в контуры особняка. «Тредиаковский — олигарх со вкусом», — отметил он. Двухэтажный кирпичный особняк в строгом викторианском стиле, без популярного у нуворишей архитектурного кровосмешения.
— Одноэтажное строение за воротами — помещение для охраны, — объяснил лейтенант.
— Понял, — ответил Игорёк. — Ждите.
Створки ворот были приоткрыты, так что мог пройти человек. Охрана в караулке лежала без признаков жизни, все четверо. Впрочем, в караулку он заглянул скорее для проформы, заранее зная, что увидит. Зверя и хозяина коттеджа следовало искать там, в доме, в каминной зале.
Тредиаковский, человек с длинным носом и угрюмыми карими глазами, сидел сбоку от камина, привязанный к массивному венскому стулу чёрного дерева. Рот его был залеплен скотчем. А Серый помешивал кочергой угли.
— Привет, Серый, — с порога объявил Игорёк.
Серёга поднялся с корточек, глянул недружелюбно.
— А кого я на свой финач нанизал? — спросил он.
— Представляешь, Серый, не меня. Есть такое место во Вселенной, называется Зазеркалье. Этот был оттуда, вылитый мой дубль. Ты же меня знаешь, меня развести — как два пальца об асфальт. Вот дубль и развёл. Я там остался, а он сюда — права качать. Ты же меня знаешь, я своих товарищей не убиваю.
— Во сне ты и вправду был мирный. А в Вавилоне не очень. Хотел меня замочить?
— Иштар околдовала. Эх, Серый, как она меня обманула… Я ведь больше никому не могу поплакаться. Никто ведь не поверит. А ты поверишь. Да я тебя за одно только это не стал бы убивать.
— Знаешь, клавишник, всё-таки лучше перестраховаться.
Серый потянул из кармана спецназовский ГШ-18, пули которого пробивают любой бронежилет, и два раза выстрелил.
Игорька качнуло. С некоторым недоумением Игорёк отметил, что ему больно. В пиджаке, на уровне сердца образовались две дырки. Игорёк полез во внутренний карман, вынул продырявленный паспорт и показал Серому.
— Вот видишь, всё путём.
— Вижу, — хмуро ответил Серый.
— Только, знаешь что, Серёга. Больно мне было отчего-то. И в Вавилоне, согласись, я только что-то там хотел, а ты меня вырубил реально. И в Снотворении вырубил. Что-то с тобой не так. Ты пойми, меня вообще-то могут вырубить только иллюзорщики, а это страшные сущности. Они выше Реализованных.
— О Реализованных я кое-что слышал от Володи. Кстати, ты его не видел?
— Ты уже спрашивал.
— Ну не тебя же. Выпить хочешь? Буржуйского вискарика?
— Ну, давай, за встречу, — подходя к столу, уставленному напитками, сказал Игорёк.
Связанный олигарх следил за ними совершенно безумным взглядом.
Игорёк отхлебнул из широкого стакана вискаря со льдом, скривился. Повернулся к Тредиаковскому:
— Мартини есть?
Тот замычал, показывая глазами куда-то вбок.
— Мартини — напиток женский, — рассудительно заметил Серый.
— Ничего, что женский, нам нравится, — приговаривая, Игорёк открыл дверцу массивного антикварного буфета, добыл оттуда бутылку «Чинзано». — «Чинзано» нам тоже сгодится. Не предлагаю, — кивнув Серому, свинтил крышку, вытянул дозатор и сделал пару глотков прямо из горла. — Очень хорошо. Серый, ты почему меня всё время вырубаешь?
— Не знаю. Я после Вавилона изменился. Научился уметь то, чего раньше никогда не умел. Даже маги Египта не смогли меня научить большему. А сейчас сила прямо играет. Если бы Володю встретить, он бы объяснил, конечно, если бы захотел.
— Да, Володя, он такой, — глубокомысленно заметил Игорёк, усевшись на свободный стул. Сделал ещё несколько глотков. — Я так и не понял, на кого он играет.
— Что здесь непонятного? Сам на себя.
— Не скажи. Я о мироздании много чего интересного узнал. Свою игру не поведёшь. Помнишь разговор про Армагеддон? Тебя ещё Володя спросил, на чьей стороне собираешься.
— Помню, — нехотя ответил Серый.
— А ничейной-то стороны и нет. Такие дела, брат.
