Орсон Кард - Песенный мастер
— Майкел покончил с войнами, — сказал Анссет. Йосиф на это рассмеялся.
— Ну да, потому что во всех их выиграл. Наверное, это единственный способ установить мир. Ведь люди пробовали и другие способы, только все они закончились неудачей.
Йосиф провел пальцами по шершавым камням.
— Когда-то я жил в подобном месте, — признался Анссет.
— В Певческом Доме? А я и не знал, что он похож на замок.
— Там никто уже не льет кипящее масло, если ты это имеешь в виду. И стена не удержит вражескую армию не более получаса. Но он весь из камня, как и этот.
Анссет уселся, снял ботинки и встал на камнях босиком.
— Я чувствую себя так, словно бы вернулся домой.
Он легко побежал по стене к башенке и забрался по крутым ступеням на самый верх.
Йосиф направился за ним. Анссет стоял на вершине башни в самой высокой точке замка, испытывая головокружение. Ему вспомнился Высокий Зал, вот только сюда никогда не доходили ни холод, ни ветер, ведь весь замок покрывал практически прозрачный купол. Анссет начал уже понимать значение времени. Певческому Дому исполнилось тысяча лет. Люди проживали на Тью более две тысячи лет, прежде чем был построен Певческий Дом. Но когда люди поселились на Тью, три тысячи лет назад, этот замок стоял уже шестнадцать тысяч лет, из них десять тысяч он провел под куполом.
— Мы такие древние, — сказал Анссет.
Йосиф кивнул.
— За все это время ничего не забыли. Но ничему и не научились.
Анссет усмехнулся.
— Возможно, чему-то и научились.
— Лишь некоторые из нас.
— Ты такой суровый к людям.
— Возможно, — ответил на это Йосиф. — Таких замков мы уже не строим. Для этого мы слишком изощренные. Мы просто размещаем флот на орбите возле планеты, так что, вместо крепости на берегу моря, у нас имеются крепости, отбрасывающие тень на каждый сантиметр почвы. Древние времена были страшными, Анссет, тем не менее, у них были и свои достоинства.
— Я слышал, они опорожнялись и сохраняли свои экскременты.
— У них не было конвертеров.
— В ямах. И они разбрасывали экскременты по полям, чтобы получить больший урожай.
— Так было в Китае.
— Вон она как…
— Но в одном было лучше. Человеку было где укрыться.
В голосе Йосифа проскользнула такая тоска, что Анссет даже обеспокоился.
— Укрыться?
— Девственные, еще не открытые страны. Достаточно было поплыть в Ирландию… Человек мог укрыться перед своими врагами.
— А у тебя разве есть враги? — спросил Анссет. В ответ Йосиф горько рассмеялся.
— Только я. Я — единственный свой враг.
С тех пор, как Анссет был заключен в покоях Майкела, никогда еще он так не тосковал по своим песням. Но теперь у него не было песни, он не мог спеть утешения и победить те страхи, что грызли Йосифа. Анссет знал, что Йосиф в какой-то степени боялся и его самого; и теперь он желал спеть ему песню любви, сообщить, что он, Анссет, никогда его не обидит, что за последние несколько месяцев, а особенно за последние несколько дней, полюбил его так же, как любил Киарен, что они оба, каждый по-своему, частично заполняли ту громадную пустоту, что осталась в нем после утраты песни.
Только он не мог этого спеть и не мог этого сказать, потому лишь протянул руку и нежно погладил Йосифа по плечу.
К его изумлению, Йосиф тут же отпрянул от него и сбежал вниз по лестнице. Анссет побежал за ним и чуть ли не столкнулся с мужчиной, когда Йосиф задержался в двери, что вели к дорожке, идущей по вершине крепостных стен. Он обернулся к Анссету со странно искаженным лицом.
— Что произошло? — спросил Анссет.
— Киарен приезжает завтра.
— Я знаю. И жду ее. Мне ее очень не хватало.
— Мне тоже.
— Тем не менее, я рад, что она оставила нас одних. В противном случае, я никогда бы не полюбил тебя.
И тогда Йосиф ушел, а дезориентированный Анссет не побежал за ним.
Весь остаток дня и весь вечер Анссет ломал себе голову над этой загадкой.
Он знал, что Йосиф любит его, знал он и то, что Йосиф любит Киарен — в таких вещах лгать невозможно. Тогда, откуда эти сложности? Почему Йосиф так страдает?
Он отправился к комнате Йосифа, но застал там кого-то совсем другого.
— А где Йосиф? — спросил он, но охранник, которому предоставили это помещение, только пожал плечами.
— Я лишь сплю, где мне сказали, сэр, — ответил он.
Тогда Анссет направился к Калипу, занимавшемуся назначением номеров.
— Где Йосиф?
Калип сделал удивленную мину.
— Вы не знаете? Он сообщил, что это вы приказали перевести его в другой номер. Чтобы ему было ближе к библиотеке.
— В какой номер?
Калип не ответил сразу. Он неспокойно глянул по сторонам, затем спросил:
— Сэр, а вам было известно, что Йосиф гомосексуалист?
— Не он один, — ответил на это Анссет. — Или у вас для гомосексуалистов особенные комнаты?
— Просто, я не был уверен, известно ли это вам. Мы подумали… нам показалось, что он был слишком возбужден, потому что делал вам предложение. А вы его оттолкнули.
— Это уже исключительно мое дело. И он не делал мне предложений. Он — мой приятель, и я хочу знать, в каком номере он проживает.
— Он сам просил не говорить вам. Ему хочется быть одному, это он сам так сказал.
— Ты работаешь на него или на меня?
— Сэр, — пролепетал перепуганный Калип, — нам кажется, он прав. Ваша дружба — дело замечательное, но оно продвинулось слишком далеко.
— Я здесь управляющий планетой или уже нет? — ледяным тоном спросил Анссет.
Калип чуть не намочил штаны — голос Анссета все так же обладал властью над людьми, тем более, когда парень подражал самому грозному, отдающему приказы голосу Майкела.
— Да, сэр, — поклонился Калип. — Прошу меня простить.
— Или же кто-то запретил тебе выполнять мои приказы?
Собрав всю свою отвагу, — Калип возразил:
— Сэр, я всего лишь пытаюсь дать вам совет, когда вижу, что вы совершаете ошибку.
— Так ты считаешь меня глупцом? — спросил Анссет. — Думаешь, я прожил столько лет в дворце и не научился заботиться о собственной шкуре?
Калип отрицательно покачал головой.
— Когда я чего-то требую, твоей единственной обязанностью, Калип, является как можно скорее выполнить мое требование. Так в каком номере проживает Йосиф?
Калип ответил, но в его голосе были слышны гнев и оскорбленное достоинство.
— Слишком часто вы слушаете несоответствующих людей, сэр, — заявил он. — Иногда вам следует слушать меня.
Тут Анссету в голову пришло, что Калип в чем-то может быть и прав. В конце концов, Майкел с Рикторсом слушали своих советников всякий раз, когда им предстояло принять важное решение.
