Василий Гозалишвили - Демон
— Звенья Саши, Костика и Кристи! — рявкнул Вик. — Эти семеро — ваши… Зря не рисковать… Советую сначала свалить истребители, а потом попытаться разделаться с корветом… Спокойнее: представьте, что это — тренажер! Можете начинать. Всем остальным… Максимальная готовность!
Дергаться нам не пришлось: дети справились сами. Правда, потратили на это почти пятнадцать минут, но все-таки сожгли всех. Я и Вик умирали от гордости: Саня свалил корвет и два истребителя. Его Тома — еще один. Костик, Кристи и Генрих — тоже по одному. Таким образом, учитывая, что Ренат внес довольно весомый вклад в победу Костика, первое боевое крещение приняли все. Чего, собственно, мы от них и ждали. Немного отдохнув на высокой орбите, мы разобрали все допущенные ошибки, похвалили ребят и, проведя картографическую съемку планеты, решили зачистить все шесть обнаруженных куполов. Оставив на орбите Круппа и Сомову, мы подавили все системы ПВО и высадились у первого из них.
Дети и тут показали себя весьма неплохо: они работали четко, как в тире, только вот Кристи стало дурно, когда она первый раз увидела результаты своей стрельбы. Но времени на то, чтобы страдать, не было, так как озверевшие Циклопы лезли на нас, как заведенные, и она решила дострадать позднее. И снова открыла огонь. Через четыре часа купол был зачищен, а потом и взорван. Мы вернулись в корабли, плотно пообедали, часа четыре поспали и отправились ко второму. В общем, где-то за двое суток планета была практически стерилизована. Правда, по сравнению с теми колониями, которые пришлось нам видеть в прошлую войну, эти оказались довольно малочисленными. Но для натаскивания молодняка они подошли как нельзя лучше. Таня с Гансом, скучавшие на орбите, к своему удовольствию, за эти дни обнаружили и сбили еще один прилетевший в систему корабль. Удостоверившись, что делать в ней, собственно, нечего, мы прыгнули к транспорту, а потом домой. Дети, всю обратную дорогу снова умиравшие на тренажерах, был счастливы, как не знаю кто. Они мечтали нанести на свои новые корабли, которые должны были ждать нас на Окаде, первые изображения сбитых ими кораблей. И оторванные головы Циклопов. А вот этого добра за двое суток они навалили довольно много: в среднем, штук по тридцать пяти. Так что им и правда было, чем гордиться. А нам — тем более: Саня, например, умудрился завалить пятьдесят четыре Одноглазых. Больше, чем любой из нас… Правда, мы старались их только страховать, но все равно мне было приятно… И поэтому, когда наш транспорт завис над Окадой, и из него посыпались «Кречеты», я с удовольствием рявкнула в ответ на приветствие и вопрос патрульных кораблей:
— Привет! Дела — отлично! Одной системы у Циклопов уже нет…
Глава 11. Виктор
Роммель выглядел расстроенным: несмотря на все его старание, лучшее, что он смог привезти на Окаду, были те же самые «Кречеты» — за шестнадцать лет, прошедших с момента их создания, ничего лучшего придумано не было. Я оглядел сотню новых, но уже украшенных головой Демона, истребителей и усмехнулся:
— Чего ты так расстраиваешься, Курт? Это отличные машины. Да, конечно же, хотелось получить что-нибудь помощнее, но надо признать очевидное: все эти годы не было необходимости создавать принципиально новое: на этих-то летать некому. Так что давай-ка, улыбнись. Будем надеяться, что в ближайшие полгода Родригес что-нибудь выбьет из своих институтов…
— Да он и так уже зверствует. Они испытывают какой-то сумасшедший патрон, и пистолеты под него: говорит, что им можно дырявить броню Циклопов насквозь, — слегка ожил генерал. — Рамон обещал, что месяца через два уже привезет первую партию…
— Это меня радует! — признался я. — Ладно, я бы попросил тебя сказать речь моим деткам: все-таки они получили первое боевое крещение. А так же провести церемонию вручения им «Кречетов».
— Всегда пожалуйста! — ухмыльнулся он. — В том, что они себя покажут, я не сомневался. Я тут приволок немного медалей и знаков «Мастер-пилот» и «Мастер-стрелок»…
— Начинается! — расхохотался я. — Ты неисправим…
— А что тебе не нравится? — возмутился Роммель. — Они же дети! Ну и что, что в погонах. Каждый из них мечтает об орденах и медалях! Так пусть радуются тому, что заслужили. Кроме того, за эти месяцы в генштабе я настолько устал от лицезрения всяких ублюдков, в мирное время вешающих себе на грудь боевые ордена, что буду счастлив вручить их тем, что действительно их заработал. Ты мне только дай все записи — я должен их проанализировать. Кроме того, они мне пригодятся и на Земле…
— Само собой, сэр! — ухмыльнулся я. — Надо же запугать обывателей…
— Если бы только их… Ладно, давай, строй подразделение к восьми часам — до этого времени я должен успеть…
* * *На следующее утро я проснулся от дикого грохота в соседней комнате. Кое-как продрав глаза, я определился с направлением, и понял, что шумело в комнате у Костика. Быстренько накинув халат, я заглянул в комнату к сыну и онемел: тринадцатилетний пацан был в стельку пьян. Чувствуя, что вот-вот не выдержу, и взорвусь либо от смеха, либо от злости, я вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
— Полюбуйся на своего сына! — затормошил я спящую Иришку, оказавшись в своей спальне. — Он пьян, как свинья. Черт, даже не знаю, смеяться или плакать! Ох, и достанется же ему…
Ира, проснувшись, уставилась на меня квадратными глазами:
— Пьян? Костик? В стельку? Не может быть! — она, не тратя время на одевание, завернулась в простыню и выскочила в коридор. А через минуту сидела рядом со мной и хохотала:
— Герои, черт бы их подрал! Обмывали свои первые ордена… Как же, «Серебряные звезды»! — сквозь смех причитала она. — Молокососы, а все туда же…
— Так, вообще-то пора устроить им выволочку. Мне еще детей — пьяниц не хватало… — моя злость, наконец, вырвалась наружу. Я набрал код построения «детского сада» по тревоге, и, надев на себя тренировочный комбинезон, выскочил из дома и побежал к кораблям.
В норматив уложились всего четыре человека — Санька, Томка, Кристи и Генрих. Все остальные не пришли вообще. Глядя на мое лицо, дети поеживались от страха…
— Итак, в случае атаки врага Окада уже была бы уничтожена… — рявкнул я через десять минут. — И кто был бы виноват? Вы, и ваши товарищи. Значит, так: в течение двадцати минут все ваши друзья должны стоять тут. Мне плевать, в каком они будут состоянии… Выполняйте…
Ребята унеслись, как сумасшедшие — времени, даже чтобы просто оббежать все наши дома, было впритык. Я, нервно прохаживаясь вдоль кораблей, обдумывал, какое же наказание им выбрать, и, наконец, решил. Когда, наконец, передо мной возникло жалкое подобие строя, я был готов:
