Василий Гозалишвили - Демон
Папа еще раз, почему-то грустно, взглядом пробежал по нашим лицам, и, сделав небольшую паузу, продолжил:
— Итак, через несколько минут вы все получите личное оружие. С этого момента вы — солдаты. Со всеми правами и обязанностями. Каждого из вас зачислят в штат подразделения, и вы начнете целенаправленные тренировки, доводя слетанность и слаженность звеньев до предела. Ваши отцы и матери превратятся в офицеров, которые будут драть с вас три шкуры. Забудьте о поблажках: их не будет. Если вы не готовы, — я вас не держу! Еще пока. Но как только вы присягнете знамени подразделения, закончится ваше детство. Да, в Конфедерации подразделение Демоны считается расформированным. Но… мы, как видите, перед вами! Можете считать, что вы присягаете нам, своим родителям. Своей планете, своим друзьям. Все междоусобицы, которые были между вами еще вчера, я приказываю забыть. Мы все — одна большая семья. Один кулак, которым мы будем бить врага. А его прочность зависит от каждого из вас. Уже через три недели три лучших звена из вас уйдут в свой первый боевой рейд. Под моим командованием. И будут иметь возможность проявить свои бойцовские качества. После него каждый из вас начнет принимать участие в боевых операциях. Так что готовьтесь! И еще… С завтрашнего дня вы начинаете выходить на боевое патрулирование системы. Хочу, чтобы вы твердо уяснили одну вещь: это — не игра. В отличие от любой планеты Окраины, не говоря уже о Центральных мирах, у нас нет ни одной орбитальной крепости. А внизу, под вами, будут ваши младшие братья и сестры. Каждый, кто пропустит хоть одного врага к планете, может стать виновником их гибели… Вам понятно? Тогда у меня все! Равняйсь! Смирно! Рядовой Александр Волков, выйти из строя!
Услышав свое имя, я немного растерялся, но, благодаря толчку Томки, сориентировался и, сделав два положенных шага, повернулся лицом к своим товарищам, и через миг, будто со стороны, услышал свой голос, читающий текст присяги. Приняв из рук отца заветный берет с мордой Демона на нашивке, и два «Кросса — 3000», я, сияя, как новая монетка, встал в один строй со всеми нашими родителями, чувствую себя настоящим Демоном! Уже оттуда я немножечко свысока я посматривал на ребят, которые все еще ждали своей очереди, с завистью посматривая на меня…
…По штатному расписанию, моим ведомым оказалась Тамарка Семенова. Над нами, конечно, немного похихикали все, кому не лень, но я был рад: мне она нравилась, да и летала здорово. Иногда даже лучше меня. Правда, признавать мое лидерство она раньше не любила, но все равно держалась рядом. А уже в первый вылет на патрулирование системы ее словно подменили: она идеально повторяла все мои маневры, не лезла вперед, не отставала, и тем самым заставила меня забеспокоиться. Я еле дождался посадки, и, даже не сняв с головы шлем, вылетев из корабля, тут же подбежал к ее шлюзу.
— Том! Можно тебя спросить? — тронул я ее за плечо, как только она показалась в люке. — Что с тобой творится? Ты не похожа на себя!
— А что тебе не понравилось? — ехидно усмехнулась она, отталкивая меня от шлюза. — Я что, путалась у твоих дюз?
— Нет, ты летала просто отлично! Просто я не привык к тому, что ты такая спокойная…
— Привыкай! — захихикала она. Потом дернула себя за косичку и, высунув язык, добавила: — Но это только там, наверху! И на полигонах…
— Слушай, я не шучу! — слегка нахмурился я. — Я должен знать, чего от тебя ждать. Давай на пару минут забудем про то, что мы дети…
Она посмотрела на меня долгим, испытывающим взглядом, потом вздохнула, прошлась до небольшого пригорка, на котором сохранилась трава и села на него:
— Если честно, то я мечтала быть ведущим. Всю жизнь. Стать самой крутой девушкой в подразделении. Чтобы меня слушался мой ведомый, чтобы я летела в атаку впереди него, и чувствовала себя чем-то вроде наконечника копья! — она подозрительно посмотрела мне в глаза, но, не найдя там и отблеска улыбки, продолжила: — А вчера, после распределения по звеньям, я расстроилась и проплакала часа три, если не больше. Потом пришел папа, увидел мои зареванные глаза и потребовал, чтобы я рассказала, из-за чего плачу. Я сначала пыталась соврать, но он на меня так рявкнул, что я перепугалась: таким я его еще не видела. Пришлось выложить все.
— И что он?
— Он рассмеялся! Он хохотал так, что прибежала мама! — Томка покраснела, но продолжила рассказывать дальше. — Оказывается, твоя мама, Тень, самый гениальный пилот подразделения. И ее уважают чуть ли не больше, чем твоего отца. И знаешь почему? Потому, что быть ведомым очень сложно. Сложнее, чем ведущим. Мы просидели над записями их боев почти до рассвета. Папа показывал мне, как гибли его товарищи, когда разбивались их пары. Ты знаешь, они оказались правы: почти все смерти лежали на совести ведомых. А потом мама мне сказала, что гордится тем, что папа когда-то взял ее вторым номером: это было признание ее способностей. И еще она гордится тем, что за все время, пока она летала с папой, ни один Циклоп так и не зашел ему в хвост.
— Они действительно правы: у них такой опыт… Ты знаешь, почему почти все смешанные пары, которые есть в подразделении, в итоге переженились? — покраснев, спросил ее я. — Мне мама как-то рассказывала…
— Почему? — Тома снова покраснела, но не отвела взгляда в сторону.
— Оказывается, заслуга психологов, отбирающих пары, в этом, конечно, есть, но это не главное. Основная причина — ежедневные тренировки и полеты. Если пара начинает понимать друг друга без слов, с полувзгляда, полувздоха, то они словно превращаются в одно существо. И им трудно расставаться. Если этого не происходит, то звено не может и летать, и воевать. Вернее, это у них получается хуже. И либо их сбивают, либо, если это замечают командиры, его переформировывают! Вот так-то…
— Понятно! — почему-то грустно улыбнулась она. — Я об этом как-то не задумывалась…
— А я — задумывался. И, если быть до конца честным, то весь вчерашний день дико боялся распределения…
— Почему?
— Я пытался примерить себя к каждому из ребят, и пришел к выводу, что я бы предпочел два варианта: либо получить напарника — парня, либо… — Я собрался с духом, и выпалил:
— Либо тебя!
— Я тебе нравлюсь? — покраснев еще больше, но все так же прямо смотря на меня, спросила Томка.
— Знаешь, мне трудно ответить честно… — признался я. — Ну, да, ты — одна из лучших пилотов из ребятни, потом, я тебе доверил бы свою спину, и с удовольствием прикрывал бы твою; и… да, нравишься! И характер, и… — по-моему, покраснел и я, — и… внешне… Знаешь, ты мне напоминаешь мою маму: она тоже упрямая, но при этом надежная, как скала…
