Михаил Тырин - Контрабандист
– Быстрее, пожалуйста!
Я вскинул глаза – прямо на меня смотрел Ступич. Он был не прозрачный, а вполне естественный, нормальный и практически спокойный. Его, словно рамка, обрамляло какое-то пульсирующее кольцо радужной расцветки.
Я напрягся и сделал шаг вперед, корпус вездехода при этом сломался пополам, как пастила.
– Вот так! Еще!
Чьи-то руки вцепились в меня и затащили туда, где свет в глазах сразу померк. Я ощутил прохладу и жесткую неровную поверхность под спиной.
– Ну, давай, очухивайся. Ты целый, эй?
Голос знакомый. Я только недавно его где-то слышал.
– Эй, Грач, открывай глаза, все в порядке. Я же говорил, что мы тебя вытащим!
Мои глаза просто-напросто боялись света. Слишком много его было последние минуты. Поэтому веки я разлепил с некоторым усилием и опаской.
Высоко надо мной колыхалось серое марево. Я лежал на чахлой траве, чуть припорошенной инеем. Половину обзора занимала туша Крэка, теребящего меня за воротник. На периферии видимости наблюдался академик, задумчиво глядящий куда-то в сторону. Еще какие-то люди стояли поодаль, кутаясь в форменные куртки.
– Очухался? Давай подымайся, надо идти.
Я безропотно поднялся на ноги, тупо оглядываясь по сторонам. Руки-ноги вроде бы остались целы. Непорядок чувствовался только с головой, но это дело поправимое.
– Академик, – позвал я. – Что это было?
Он остановил на мне долгий взгляд. Казалось, он напряженно раздумывает, как бы мне ответить. Вообще меня бы устроил любой ответ…
– Честно? Не знаю, – произнес Ступич.
– Это как? – удивился я.
– Я не знаю, что это было. Но ОНА сделала это для нас. Потому что мы ЕЕ об этом попросили.
– Кто это – она?
– Геоплазма. Вернее, теперь уже биоплазма.
– Что еще за новости?
– Пошли быстрее! – крикнул какой-то боец. – Тоннель зарастает!
– Да-да, договорим позже, – кивнул Ступич со странной полуулыбкой.
Меня завели в какую-то полуразрушенную бетонную будку, там обнаружился люк.
– Слушай, Грач, – шепнул мне Крэк, когда мы спустились под землю. – Все хочу тебя спросить – как ты ту плиту поднял, под которой мы от гранаты спрятались. Я потом пробовал – бесполезно. Вдвоем еле сдвинули, чуть не обложились.
– Видишь ли, дорогой коллега… – усмехнулся я. – Не знаю, что тебе сказать. Вокруг столько чудес и приключений, а ты зациклился на какой-то долбаной железяке. Живи проще.
– Я так и знал, – вздохнул Крэк.
* * *
Здание Института здорово поистрепалось в перестрелке, но это коснулось только внешнего вида. Выбитые стекла и покореженные конструкции пирамиды никак не сказались на жизни обитателей, ибо жизнь эта протекала под землей. А туда забияки-реэмигранты не добрались.
Крэк настоятельно посоветовал мне избавиться от вражеских шмоток на том основании, что «бесят». Взамен выдали новенькое обмундирование со склада, и я вновь стал защитно-пятнистым.
Мне не терпелось поговорить с академиком, но он ушел вместе с группой бойцов за своими помощниками. Теми самыми, которые остались в разграбленной полевой лаборатории.
Впрочем, ожидание скрасила другая радостная встреча. Когда я сидел в столовой и клевал тушенку с макаронами, ко мне ворвался Сологуб. Он буквально вырвал меня из-за стола и обнял, как брата. Чуть не раздавил.
– Это здорово, что ты живой, – в сердцах выпалил он.
– Не стану спорить. А у тебя как дела? Твои все целы?
– Все целы. Кроме того, я забрал резервную группу из Дома правительства. Нечего им там больше делать. Так что людей у нас хватает.
– Это хорошо. Местные не горят энтузиазмом вести меня в шахту.
– Все сделаем сами. Не впервой.
– Ранец мой не привезли, случайно?
– Какой ранец, Грач! Нашу машину размазало, как жестянку. Вместе с твоим ранцем, с оружием, со всем дерьмом. Хорошо, люди выскочить успели. А что у тебя там в ранце было?
– Запасные памперсы, естественно. Как же я без них…
Уколы мне уже не требовались – инициализация закончилась. А все-таки хотелось иметь парочку про запас. На всякий случай.
Потом мне выделили комнатушку, где я пару часиков поспал. Ступич вернулся ближе к ночи. Все его люди оказались целы, только совершенно деморализованы.
Я нашел его в лаборатории, где он увлеченно снимал показания с какой-то установки. Несколько минут я просто стоял за его спиной и деликатно покашливал, но этот способ не отвлек Ступича от его деятельности.
– Господин академик, – позвал я наконец. – За последние часы я увидел столь странные вещи, что горю желанием об этом поговорить. Вы не против?
– Что? – Ступич искоса глянул на меня. – Ах да, не против. Говорите.
– Нет, это вы говорите. Если я не ошибаюсь, вы научились договариваться с геоплазмой? Нельзя ли об этом поподробнее? Хочу напомнить, что ваши опыты могли бы избавить от неприятностей многих и многих людей.
– Собственно, говорить не о чем, – он пренебрежительно поморщился. – Мы случайно убедились, что геоплазма обладает еще одним интересным свойством – она искривляет гравитацию. А это в свою очередь, как вы знаете, влияет на свойства пространства. Мы несколько продвинулись в изучении свойств геоплазмы и уже можем инициировать некоторые эффекты.
– А что за эффект был сегодня?
– Если говорить примитивно, то… – он неопределенно пошевелил пальцами. – Мы подтянулись фрагмент пространства в точку, где нас смогли вытащить друзья. Признаться, мы и сами точно не знаем, как это работает, но… Работает!
– Забавно. – Я, честно говоря, поежился. – Чем еще похвастаете? Может быть, вы, разумеется, совершенно случайно открыли способ, как заставить ее самоликвидироваться? Это помогло бы нам решить многие проблемы.
– Она не будет самоликвидироваться. Ей тоже свойственен инстинкт самосохранения. Как и любому живому существу.
– Угу… – Я задумчиво почесал ухо. – Значит, геоплазма у нас уже идет за живое существо.
– А вы сомневаетесь? Вы же сами видели ее в городе, замечали, как выглядит ее производное… я имею в виду биоплазму, которая здесь повсюду. Вся наша теория была изначально неверна. Мы все считали геоплазму некоей мертвой субстанцией, которая материализует наши мысленные образы…
– А на самом деле?
– На самом деле это лишь одно из ее свойств. На самом деле мы столкнулись с особой формой жизни, у которой есть свои задачи. И они куда серьезней, чем развлекать нас эффектом скатерти-самобранки.
– Вы сейчас, наверно, скажете, что это разумная жизнь, – предположил я.
Ступич бросил свою установку и развернулся ко мне, взглянув на меня с недоумением.
– Естественно, разумная! А вы этого еще не поняли? Конечно, всегда остается вопрос, что есть разум, но это другая тема. Биоплазма – это, безусловно, разум, а не колония тупых бактерий, например.
