Михаил Тырин - Контрабандист
– Ты за меня боишься?
– Да мне-то бояться нечего, судя по твоим же словам…
– Ну, раз так, значит, и нам повезет
«Прав сукин сын, – подумал я. – Разобрался, что страх здесь – главная причина всех зол. Наглостью взять хочет. Только снова непонятно, при чем тут я?»
Где-то рядом послышался автоматный треск. Солдаты закопошились было, но старшина, выслушав доклад по рации, обернулся в кабину и успокоил их:
– По «огрызкам» долбят, паникеры. Патроны девать им, что ли, некуда?..
Через некоторое время колонна остановилась. Солдаты высыпали из фургона, меня тоже заставили выйти.
– Небольшая занятная прогулка, – сообщил мне старшина, придирчиво проследив, как мне спутывают руки полицейским тросиком. – Идем с нами, Грач, будет небольшой сюрприз.
На «прогулку» с нами отправилось человек сорок, остальные рассредоточились для охраны автоколонны. Я смотрел по сторонам и пытался понять, отчего они все такие беззаботные. Над домами сквозь серый туман виднелись четыре огромные изогнутые башни – накопители станции геоморфинга. Шахта была совсем рядом. По идее, любой неосторожный шаг с нашей стороны мог стать последним.
Вот кто-то нашел небольшую «проплешину», и несколько солдат из любопытства принялись швырять туда камни. Ничего не происходило. Старшина прикрикнул на них, но не слишком строго. Он, похоже, всерьез считал себя неприкасаемым. Ох, как мне хотелось положить конец его беззаботности и веселости. Лучше всего просто свернуть ему шею. Особенно после того, как он угробил Грошера и его ребят…
Мы оказались перед ветхой, полуразрушенной оградой, окружающей явно промышленное здание. За оградой виднелась еще одна, но какая-то странная. Секции из серебристого металла стояли через каждые восемь-десять метров. Они соединялись толстыми проводами. В воздухе висел легкий вибрирующий звук, словно рядом работал трансформатор.
– Вперед, соколы мои! – безмятежно приказал Локтев и указал обеими руками в сторону ограды.
Солдаты с улыбочками перезарядили оружие и просочились через дыры. С нами осталось только четыре человека.
– Это что-то вроде полевой лаборатории Ступича, – любезно пояснил мне старшина. – Мы бы не стали его беспокоить, но нам позарез нужно кое-какое оборудование. Эти защитные секции позволяют быстро создать безопасный периметр и сидеть в нем месяцами, не ведая страха. Нам понадобится установить возле шахты большой лагерь на все то время, пока мы будем вывозить золото. Со дня на день к нам присоединятся еще шесть челноков с рабочими и оборудованием.
Я смотрел на него, мягко говоря, с неприязнью. Он заметил это и улыбнулся.
– Не для себя стараюсь, для обманутого народа!
– Но и для себя тоже, верно?
– Но я ведь часть народа – верно?
Из-за ограды донеслось несколько вялых автоматных очередей. Локтев озадаченно прикусил губу, но через секунду ему доложили, что территория чистая и он может заходить.
Мы прошли во дворик. Сначала я увидел ученых – я их сразу узнал, почти все лица были знакомыми. Они стояли на коленях у обшарпанной бетонной стены на прицеле у нескольких автоматчиков.
Чуть подальше лежал распластанный труп в пятнистой десантной форме. Я пригляделся – и у меня екнуло сердце. Я его узнал. Это был Кабан – приятель Крэка, с которым мы так славно отдыхали на «витаминах».
– Вам обязательно всех убивать? – спросил я у старшины внезапно охрипшим голосом.
– А давай без театрального надрыва, Грач, – отозвался старшина. – Люди гибнут за металл, слышал такое?
– Ты сам сдохнешь за этот металл, ублюдок, помяни мое слово.
– Помяну и тебя, и все твои слова. И даже взгрустну мимолетно. Так, а где же наш главный ум?
Из здания вывели Ступича. Я его едва узнал, он здорово изменился. Как-то обветшал, осел, словно сдувшийся шарик. Его подвели к сидящим на земле ученым, и он понуро застыл, глядя в сторону.
– Итак, граждане, – старшина прошелся перед пленниками, манерно заложив руки за спину, – задача перед вами очень простая. Вы должны аккуратно отключить ваши защитные цепи и столь же аккуратно погрузить их на ваши же машины. Я лично буду наблюдать за вашими стараниями. Любая попытка испортить приборы повлечет нехитрое взыскание – пулю в голову. Спасибо за понимание, можно приступать.
Ученые растерянно переглядывались и бросали взгляды на академика, но тот имел совершенно отсутствующий вид, словно его тут ничего не касалось. После нескольких тычков прикладами работа помаленьку занялась. Только академик остался стоять, ничем не интересуясь.
– Что же не подойдешь поздороваться? – спросил у меня Локтев. – Иди, поболтайте. Мы берем его с собой, так что вам не помешает освежить знакомство. А я пока послежу за ходом работ.
Я уже хотел послать его подальше, а потом подумал: почему бы нет. Подойдя к Ступичу, я тихо проговорил:
– Здравствуйте, академик. Слышал, вы меня очень ждали, и вот я здесь.
Он с полминуты стоял молча, будто не видел меня. Я уже хотел повторить попытку, как вдруг он заговорил, очень тихо и монотонно:
– Я сначала подумал, что вы вместе с ними. Но теперь вижу: у вас руки связаны. Я действительно вас ждал. Нам о многом нужно поговорить, но не сейчас. Двое наших охранников уцелели, они примут меры, чтобы нас освободить. Но для этого мы должны быть готовы…
– Двое охранников? – хихикнул я. – Вы хотите сказать, что двое охранников против двухсот пехотинцев – это прибавляет нам оптимизма?
– Не перебивайте меня, я знаю, что говорю. Мы накажем эту банду, важно будет только правильно себя вести в нужный момент.
– Так-так, слушаю внимательно.
– Во-первых, постарайтесь добиться, чтобы вам развязали руки. Во-вторых, что бы ни случилось, будьте рядом. Всегда старайтесь быть около меня. Собственно, это все.
– Уму непостижимо, – восхитился я. – Вы научились этим штукам у генерала Бетховена?
– Генерал, скорее всего, мертв. Или наполовину мертв. Он нам не поможет.
Не сказать, что я воспылал надеждой на скорое освобождение, но старичок меня несказанно удивил. В его-то возрасте и субтильном теле задумать какой-то лихой выверт против целого войска – это, как ни крути, вызывает уважение.
Правда, мелькнула мысль, что он раздружился с головой, но я не стал на этом зацикливаться. Будем верить в лучшее.
* * *
Нам пришлось поскучать: погрузка защитных модулей затянулась. Я то и дело порывался заговорить со старшиной насчет моих связанных рук, но не решался. Как пить дать заподозрит, что я удумал нечто коварное. Прожженный сукин сын. В таких делах инициативу нужно проявлять очень осторожно.
Наконец работа закончилась. Вымотанные и взмокшие помощники Ступича жалкой кучкой стояли перед Локтевым, опасаясь поднимать глаза.
