Марина Дяченко - Мигрант, или Brevi Finietur
— Что тебя смущает? — Аира не смотрел на него.
— Ты нервничаешь.
Аира вдохнул, будто желая втянуть в себя весь окружающий воздух:
— Еще не поздно вернуться.
— Ты серьезно?
— Да… или нет, — Аира криво улыбнулся. — Знаешь, на самом деле без моей помощи ты никогда не прошел бы Пробу.
— А как возмущался, когда тебя заподозрили в необъективности, — пробормотал Крокодил.
— Потому что я не был необъективным. По сути я прав.
— Я вижу, как ты мной манипулируешь, — сказал Крокодил.
— Нет, — сухо отозвался Аира. — Если бы я манипулировал — ты бы не заметил.
— Ты серьезный человек, Консул.
— Ты тоже, мигрант.
— Я всего лишь обыватель.
— Не думаю, — Аира посмотрел на свою руку, которая все сжималась и разжималась. — Скажи, тебя любят женщины?
— Меня?! Ну, так… некоторые любят. Любили.
— Твоя жена?
— Она? Нет. Может, пару дней в жизни она меня любила. Или пару часов.
— А ты ее?
— Ну… А почему ты спрашиваешь?
— Так просто, — Аира ухмыльнулся. — Я боюсь. А так в жизни ничего не боялся, Андрей.
— Но ведь не смерти, — помолчав, предположил Крокодил.
— Я боюсь ошибиться.
— Раньше ты никогда не ошибался.
— Ошибался. Просто мало кто знает.
Они замолчали.
— Можно мне спросить? — начал Крокодил.
— Да?
— Как у вас… что у вас случилось с Альбой? С дочерью Шаны?
— Ошибка, — Аира приподнял уголки губ. — Мы вместе выросли и почему-то очень… сблизились в детстве. Как близнецы. Читали мысли друг друга. Так бывает.
— Я знаю.
— И было ясно без предсказаний, что мы так и останемся вместе. Взрослыми тоже.
— Понятно.
— Но я всегда очень серьезно относился к Пробе. Я представлял, как это будет, готовился, тренировался…
— Как все.
— Пожалуй, больше всех… В какой-то момент она мне сказала: «Для тебя твой индекс социальной ответственности важнее живых людей». Имела в виду прежде всего себя… Это уже потом, после Пробы.
— А она не прошла?
— Почему? Она прошла Пробу в шестнадцать лет. Я к тому времени уже работал… В оперативной группе стратегического спокойствия Раа.
— И она приревновала тебя к целой планете?
Аира пожал плечами:
— Она понимала, что обида — чувство жалкое, а ревность недостойна полноправной гражданки Раа. Но ничего не могла с собой поделать и расщепила реальность. Она многому у меня научилась.
— Этому можно научиться?
— Ты, например, научился регенерировать за пару минут.
— Ага, — Крокодил поерзал на железном сиденье. — Она придумала себе парня, который никогда ее не бросит ради какой-то там службы?
— Нет. Она заново сотворила мир. Только маленький, для себя. Ее замысел был — любовь и свобода.
— Погоди! — Крокодил вскинул ладонь. — Но ведь Творец Раа, его замысел… тоже ведь… где-то так?
Аира покачал головой:
— Поторопи мальчишку, нам пора идти.
— Что мне, со стульчака его снимать?! Мы не договорили!
Аира вздохнул:
— О чем тут говорить? С ее прекрасным миром случился коллапс: любовь пришла в конфликт со свободой, а свобода — с материей в виде оплодотворенной яйцеклетки. Процесс нельзя было повернуть вспять. Альба отказалась мечтать, отказалась рожать, потом отказалась жить. Мальчишку извлекли из ее тела… потом.
Еле слышно потрескивали вентиляционные трубы. Прошла целая минута, прежде чем в конце коридора появился, неуверенно ступая, Тимор-Алк.
— Пошли? — спросил Аира и не двинулся с места.
— Тогда пошли, — Крокодил поднялся.
— Пошли, — Аира по-прежнему не шевелился. — Я не уверен, что правильно рассчитал. Что можно что-то изменить. Что это вообще в человеческих силах.
— Пошли, — Крокодил протянул ему руку. Аира посмотрел на него снизу вверх:
— Спасибо.
Крокодил рывком помог ему встать на ноги.
* * *Одну за другой они миновали три двери, похожие на кожистые мембраны. Аира открывал проход, касаясь сенсора ладонью: тогда мембрана меняла цвет с черного на опалово-розовый. Чтобы пройти сквозь нее, надо было двигаться очень плавно: в ответ на резкие движения мембрана застывала, делаясь совершенно неодолимой, и тогда проходящий застывал в ней, как в бетоне. Отвратительное ощущение.
Перед четвертой дверью — диафрагмой — случилась заминка. От прикосновения к сенсору металлическая диафрагма дрогнула, и высокий детский голос сказал немного смущенно:
— Прошу прощения, Консул, три секунды назад мировой совет отозвал ваши исключительные полномочия. Нет решения. Совет желает рассмотреть ваши аргументы еще раз. Нет решения.
— Это зря, — тихо пробормотал Аира. И плотнее прижал руку к сенсору.
Долю секунды Крокодил видел, как рука Аиры прорастает десятком зеленых побегов, как ростки-щупальца вживляют себя в металл. Потом наваждение исчезло. Голос системы замолчал на полуслове, сенсор потускнел, диафрагма раскрылась.
— Вот и нет больше обратной дороги, — сказал Аира себе под нос. — Экая удача… Пошли.
* * *Здесь было невероятно сухо и до невозможности тихо. Крокодил поразился, каким шумным может быть человеческий организм: стук сердца, звук дыхания, еле слышные вздохи кишечника казались теперь оглушительными.
В центре большого темного пространства помещалась прозрачная сфера, и в ней, медленно перемещаясь, плавали желтые огни. Это зрелище гипнотизировало; огни, размером с большое яблоко, двигались по внешней спирали вверх и по внутренней спирали вниз, и было их несколько десятков, не меньше.
— Это и есть стабилизатор? — не удержался Крокодил.
— Это аварийная лампочка, — сквозь зубы процедил Аира. — Стабилизатор снаружи…
Консул стоял теперь ближе всех к центру пространства. Его многочисленные тени двигались, причудливо изменялись на стене купола, на изогнутой поверхности, покрытой знаками, стрелками, символами и чертежами. Кто оставил эти письмена, для кого? Инструкции инженерам-ремонтникам? Но ведь инженеры Раа не умеют чинить стабилизатор…
Дверь-мембрана за их спинами медленно темнела, из опаловой делаясь черной. Пришельцы стояли на разном расстоянии от светильника, их тени перемещались по неровной стене, сливаясь, перетекая, будто отражения в железном изогнутом зеркале.
Аира перевел взгляд с Крокодила на Тимор-Алка и обратно. Встал спиной к свету, лицом к теням, и поднял руки; тени подняли руки, короткие и длинные, прямые и дугообразные — в зависимости от кривизны поверхности, на которую падали в этот момент.
— Вот я — идеальный образ, тени — воплощения. Проекции на материю. А где творец?
