А. Бертрам Чандлер - Гаммельнская чума (авторский сборник)
— Но посмотри, какой контраст, — сказала Соня. — Каждый раз, когда мы высаживаемся, это бросается в глаза. Сравни: корабль Джимми, такой аккуратный, его офицеры, которые прекрасно знают свои обязанности. И этот город — если его можно так назвать. Здесь жители еле ползают, точно пребывают в полусонном состоянии. Все делается кое‑как, если вообще делается. Это должно быть очевидно — даже для такого старомодного… мореплавателя, как ты.
— На борту корабля, — возразил Граймс, — любого корабля — необходимо, чтобы каждый занимался своим делом. Но не слишком активно.
Они сидели втроем за столом на просторной веранде “Плеч Рудокопа” — одной из центральных гостиниц Пэддингтона, который выполнял на Вонге роль столицы. Перед ними стояли стаканы и запотевшая бутылка.
Огромное солнце заливало пыльные улицы слепящим светом, но здесь, на веранде, легкий ветерок шелестел в листьях виноградных лоз, увивающих здание, создавая иллюзию прохлады, а железные столбы и ограда придавали месту старомодное очарование.
Тут с улицы вошел мужчина. Он снял широкополую шляпу, скрывавшую в тени лицо, и его тяжелые ботинки загромыхали по полированному деревянному полу. Соня и Фаррелл с некоторым неодобрением разглядывали его выгоревшую рубашку и шорты цвета хаки, которые могли бы быть почище и лучше выглажены.
— О, миссус Граймс, — поприветствовал он. — Как де–ела?
— Спасибо, капитан, — ответила Соня холодно. — Хорошо.
— Как пожи–ива’те, ком’дор?
— Могло быть хуже, — сказал Граймс.
— А с вами ка–ак мир обра–ащается, ком–манд’р?
— Не могу жаловаться, — ответил Фаррелл — таким тоном, словно это была вежливая ложь.
Вновь прибывший — капитан Дэлби, начальник порта — подвинул к их столику стул и шумно опустился на него. Из‑за стойки тут же появился официант.
— Пиво, Кларри, — произнес Дэлби. — “Шхуну стари–иков”. И прине–еси еще пар’ бутылок для мо–оих друзей. Ваш Перв’ Помощник ска–азал, что я смогу на–айти вас здесь, ком–манд’р, — сказал он, глядя ему в спину.
— Если у вас какое‑то важное дело, почему вы не связались со мной по телефону?
— Да, в сам’м деле. Но ваш корабль, воз–зможно, не смож’т торчать в по–орту еще неск’ко дней, да и мне не меша’т прогуляться.
Он принял из рук официанта большой бокал и пригубил.
— А здесь я мо–огу посм’треть на вас.
Фаррелл вскочил.
— Если случилось что‑то серьезное, капитан, я немедленно отправляюсь в порт.
— Сбавь обо–ороты, ком–манд’р. Ты все ра–авно ничего не сделаешь, пока туда не добере–ешься.
— Доберусь куда?
— На Эсквел, конешно.
— А что случилось на Эсквеле?
— Не знаю точно, — он снова глотнул пива. Спешить ему было явно некуда. — Шкип’р с “Красной девки” отси–игналил: на Эсквеле мая–аки не работают.
— Как я понимаю, речь о “Прекрасной деве”, — меланхолично поправил Фаррелл. — Пожалуй, это действительно серьезно.
— Не кипя–атись, ком–манд’р, за этим мая–аком сто лет никто не следит, так что о перс’нале можно не беспо–окоиться. И о мая–аке тоже. А этот кре–етин, котор’ не может на–айти дорогу через этот сектор, и в собст’нной каюте заблудится.
— Даже в таком случае… — начал было Фаррелл.
— Сядь и допивай пиво, — одернул его Граймс.
— Есть тольк’ один чело–овек, которого я ува–ажаю больше вас, ком’дор, — с нежностью проговорил Дэлби. — Я сам.
— А что думает капитан “Девы”? — поинтересовалась Соня. — Почему это случилось?
— Если и знает, то мне не сказал. Технич’ские непо–оладки, землетря–асение, молнии… — он лучезарно улыбнулся Фарреллу. — Меня оч’нь радует, что вы здесь, ком–манд’р. Иначе мне бы приишлось гнать свою команду на Эсквел и самому ремо–онтировать эту черт’ву хрень. А мне не нравится ни Эсквел, ни ее жит’ли… — Дэлби заметил, что взгляд Сони стал холоднее на несколько градусов, и суетливо добавил: — Поймит’, я но–ормально отношусь к тамошним ре–ебятам. Пока они жи–ивут у себя, а я у себя.
— Так вы бывали на Эсквеле? — спросила Соня вполне дружелюбно.
— Еще бы! И не раз. Мы ставили ма–аяк, а потом его три раз’ чинили. Мне хва–атило. Эта планет’ не для чело–овека. А местные… такие мелк’ красные обезьянки, непре–ерывно лопоч’т чего‑то, лопоч’т… Трепл’тся, трепл’тся… Прост’ на нервы действует. Их царьки — пету–ущистые ребят’, но вполне ниче–его, особ’нно когда познакомишься с ними по–оближе. Они хоть понимают, которая сторо–она у хлеба маслом намаз’на. И люб’т сунуть нос в наш’ книжки — а заодно и свистнуть пар’чку–другую. Мож’т, о–они нас не любят, да вид’ не пода–ают. А другие — как у вас называют? Нижние слои общества. Да. Эти нас те–ерпеть не мог’т и не дела–ают из эт’го секрета.
— Это бывает, капитан, — сказала Соня. — Очень часто две совершенно несхожие расы находятся в более дружественных отношениях, чем две идентичные. Я никогда не бывала на Эсквеле, но видела фотографии местных жителей. Они действительно очень похожи на земных обезьян — вернее, мартышек, наших не столь далеких родственников. Я понимаю, Дэлби: на ваш взгляд эсквеллианцы — дурная пародия на доисторического человека. Но они, скорее всего, думают о вас примерно так же.
— Да. Во–озможн’, так. Но я рад, что на эт’т раз мне не придется чи–инить маяк.
— Значит, это должен сделать кто‑то другой, — великодушно произнес Фаррелл.
И вновь “Звездный Первопроходец” покинул планету и стремительно двигался по траектории между Вонгом и Эсквелом. Его инерционные двигатели поддерживали первую космическую скорость, а Манншенновские Движители работали в режиме временной прецессии, который называется “круизным”. Фаррелл обсуждал с Граймсом, Соней и старшими офицерами поставленную задачу. Все сошлись на том, что это дело не относится к категории безотлагательных. Эсквелский маяк не имел особого значения для навигации в этом секторе космоса. Будь это так, он бы находился в не столь плачевном состоянии.
Дело в том, что это был просто маяк. Обычно от этих маяков зависела связь между планетами и кораблями. Для этого на них устанавливалось оборудование, позволяющее мгновенно связаться с любой точкой Галактики. Но маяк на Эсквеле был просто ориентиром в искривленном континууме. Группа квалифицированных техников за пару дней могла бы переоборудовать эту станцию — но на Эсквеле не было техников–людей. До сих пор.
Слово “империализм” долгое время считалось ругательством, но от этого империалистические идеи не перестали существовать. Маяк Карлотти на Эсквеле был острием клина, ногой в двери. Раньше или позже правители Эсквела поймут, что содержание маяка — это статья дохода, причем весьма весомая. Потом — с определенной вероятностью, рано или поздно — очередная планета войдет в состав экономической империи Межзвездной Федерации.
