Ольга Кузнецова - Медленный солнечный ветер
Димитрия чувствовала, как ее отпускают эти дикие муки. Исчезали и воспоминания. Маленькая Димка оставалась где-то глубоко в прошлом — там, куда она больше не хотела возвращаться.
По крыше ангара все еще барабанил ядовитый дождь. Все было на своих местах — так, как Димитрия оставила, когда покидала этот мир. Но она была все еще жива.
Резко вдохнув воздух, как будто она задыхалась, девушка рывком села. Дарко все еще был рядом, и она обхватила его дрожащими руками. Совсем как тогда, в пустой подземке. Ей столько всего нужно было ему рассказать, что она даже не знала, с чего начать.
Через плечо Дарко Димитрия видела довольную собой Хранимиру. Беженка деловито облизывала пальцы и дружелюбно улыбалась (если слово "дружелюбно" вообще можно было к ней отнести). Теперь они были квиты. Хранимира и Димитрия.
Из темноты по-прежнему пищал потерявшийся котенок, который тоже как-никак был причастен к спасению жизни Димитрии. Именно его кровь все поставила на свои места.
— Я вспомнила, — шептала Димитрия на ухо Дарко. — Я все вспомнила.
Глава семнадцатая
Последнее печенье, поделенное на троих. Все тот же картонный вкус, который по какой-то неведомой причине все же кое-как утоляет голод. На хруст моментально потянулись любопытные по своей природе кошки, которые с подозрением высовывали свои розовые носики из темноты.
Белый котенок, устроившись на руках у Хранимиры, сладко спал.
— Ты говоришь, у американских интервентов была похожая форма? — уже, наверное, в сотый раз переспросил Дарко у Димитрии.
Димитрии в сотый раз приходилось кивать. У нее все еще немного кружилась голова, но по остальным параметрам она чувствовала себя как заново родившейся. Хотя, если подумать, так оно в общем-то было.
— Ага.
— А ты точно ничего не путаешь? — Недоверчивый Дарко нахмурился. — Я имею в виду, с твоих слов это было двенадцать лет назад. Память, бывает, выкидывает с людьми разные штуки.
— Прекрати, солдат, — отмахнулась Димитрия. — Я уверена в своей памяти на все сто. Особенно когда какая-то дрянь собственноручно в ней копается. Вирус, живущий в этих кошках, — она кивнула в сторону белого котенка, — разумен.
— Если он уж настолько разумен, то почему бы ему не подделать твои воспоминания? — не сдавался мужчина.
— Не будь дураком, солдат.
Этот аргумент на Дарко, как оказалось, подействовал больше всего. Он с сомнением стал разглядывать свои сапоги. Будучи журналистом, он ни разу не видел хоть отдаленно похожих. Да, в обмундировании сухопутных войск нередко использовались непромокаемые и невоспламеняемые ткани, но чтобы одеть стотысячное войско вот в такие вот сапоги, нужно было а — где-то достать лунное железо, которое в то время люди добывать не умели, — и б — выделить огромное количество денег, на которые правительство лучше бы приобрело пару ядерных установок. Словом, невыгодно и попросту невозможно.
— И все же они могли быть просто похожими. — Дарко настаивал на своем. — Сербские или боснийские военнослужащие о таких даже никогда и не мечтали.
— Боснийские — это понятно, — фыркнула Димитрия, как будто истина лежала на поверхности воды. — Было бы глупо надеяться на наше безмозглое правительство. Если уж они собственноручно подписали себе смертный приговор, поддакнув ООН, когда те впускали Посланцев на территорию Земли, то стоило ли от них ожидать чего-нибудь разумного?
— Тебе не кажется, что с ООН что-то было не чисто? Тогда я не заметил, но сейчас кажется странным, что они так быстро пошли на контакт с Посланцами.
— Ты хочешь сказать, солдат, возможно, эти пузатые дядьки в галстуках были в курсе?
— Может быть, Димитрия, я не знаю.
Дарко устало закрыл глаза. Свет падал на его светлые пушистые ресницы и отбрасывал яркие блики. Наблюдая за этим забавным зрелищем, Димитрия еле заметно хмыкнула, но, поймав на себе пристальный взгляд Хранимиры, тут же вернула себе серьезное выражение лица.
— В любом случае, всей их любимой Америке досталось по заслугам, когда их снес метеорит. Кто-то когда-нибудь же должен был надрать этим зазнайкам задницы, — заключила Димитрия, перекатывая между подушечек пальцев оставшиеся от их завтрака (по совместительству обеда и ужина) крошки.
— Хотелось бы быть таким оптимистичным как ты. — Дарко вымученно улыбнулся. — Но мне кажется, не все с ними было так чисто.
— Ты о чем?
— Помнишь эту темную историю с препаратами? С секретными анонимными наблюдениями за психбольными, которым давали какое-то "лекарство"?
— Ну?
— А что, если провести связь? — Дарко открыл глаза и, глубоко вдохнув, посмотрел прямо на Димитрию. — ООН заранее подготовилась к визиту наших "гостей", ничего не сообщая ни людям, ни правительственным организациям. Они через официально безнадежных людей — то есть сумасшедших — смотрели, как будет вести себя вирус, пересылая его за границу.
Димитрия встряхнула головой.
— Получается как-то слишком складно, солдат. Не верю я во все это.
— Хорошо. Помнишь, как летом тридцать второго убили одного из членов совета. В его крови нашли какое-то странное вещество — хлорофенин, кажется, а судмедэкспертиза заключила, что у него были серьезные психологические отклонения.
— Я никогда не смотрела новостей. — Девушка с извиняющимся видом развела руками в стороны.
— Ах, да, прости, — желчно пробормотал Дарко, и Димитрия скривилась. — Тебя хоть что-нибудь тогда интересовало? Или ты только лазила по соседским грушам?
— Я ходила в секцию по плаванию. Пыталась посещать другие кружки, но ничего не вышло. Я нигде не могла усидеть на месте дольше десяти минут.
— Кто твои родители?
— Отец — генетик. Ничего особенного. Мать была сотрудницей его лаборатории.
— Служебный роман? — хмыкнул Дарко.
— Куда уж там. Моя мама всегда крутила хвостом и всегда об этом любила хвастаться. Даже странно, что она обратила внимание на тихоню-генетика в очках. То, что она согласилась потом выйти за него, странно вдвойне. Я пыталась выведать у отца, как он завоевал мамино расположение, но это было все равно что об стену горох. В ответ на мои вопросы он только улыбался. Меня это жутко бесило.
