Сергей Малицкий - Легко (сборник)
— И все. Больше меня не трогали.
— Почему?
— Так… Решили, что я псих. Наверное, со стороны это действительно было похоже на явление бесноватого. Для меня это уже не имело значения. Я вернулся из больницы не один. Внутри меня жил защитник. Но странным образом от его присутствия мое одиночество не исчезло! Словно он существовал где-то за гранью. И прилетал только тогда, когда я звал его. Он был вне меня и моего мира. И в то же время частью меня… А потом он попросил дать ему возможность выйти в город. И я его выпустил.
— Как это выпустил?
— Просто. Во время медитации я позволил ему управлять телом. Вся разница была в том, что первый раз я сделал это непроизвольно, а второй — сознательно. И мне это понравилось. Это выглядело так, будто я смотрел на окружающий мир из иллюминаторов таинственного корабля. Будто я на все смотрел его глазами. Он делал все, что хотел. Он шел в такие места, в какие никогда бы не пошел я. Он ничего не боялся. И я упивался этой его смелостью. А в тот момент, когда он решил, что достаточно исследовал мой город, я взял тело в свои руки. И он опять исчез за гранью.
— И какие ощущения вы при этом испытывали?
— Никаких. Я владел ситуацией полностью. Когда я проанализировал ощущения, понял, что мне это нравится. Если не считать крайней усталости, как будто все резервы организма были мобилизованы на краткий период, ощущения были прекрасны, необычны, свежи. И, главное, становясь на какое-то время им, я не чувствовал постоянно преследующей меня боли. Короче, через два года нас вместе со мною было уже пятеро, а когда я переехал в Москву, появилась даже женщина…
— Зачем?
— Женщина?
— Нет. Все эти … люди.
— Наверное, я увлекся. Впрочем, все имело какой-то смысл. После этого… бандита или моего защитника, который потом стал бандитом, появился… маклер. Кстати, у всех у них были и есть имена. Но я не могу их назвать, это может спровоцировать… Маклер был создан из чистого эксперимента. Я сделал полную противоположность самому себе. Противоположность во всем. Мне захотелось воплотиться в шкуре мелкого, подлого, хитрого и изворотливого человека. И я воплотился. Мне это не понравилось. Какой-то вакуум образовался в душе. И, хотя стоило больших трудов вылепить этого персонажа, я почти не общался с ним. Кстати, сейчас я в его одежде.
— Я вижу, — сказал я. — А дальше?
— Дальше? Дальше появился бизнесмен, которого я называю управляющим банка, потому что он действительно управляющий банка. Сейчас у него проблемы, — Алексей засмеялся, — он должен быть на работе, а я завладел телом и лежу на вашем диване. Он очень мне нравился. Я придумал ему безупречную биографию. Я сделал его стремительно взрослеющим вундеркиндом, нацеленным на успех. Правда, это отразилось в нем в виде некоторой внутренней безжалостности, но с лихвой компенсировалось успехами. Деньги мои уже кончились. Именно благодаря этому бизнесмену я смог купить квартиру в Москве, а затем и еще, и еще. Я даже воровал у него деньги. Кстати эта квартира, которая мне нравится больше других, была третьей.
— Но как вам это удалось?
— Ему удалось…. Ему везло в бизнесе. Он чувствовал удачу и не выпускал ее. Я был свидетелем этого. Как вы понимаете, ему я одалживал тело чаще всего.
— А вы не боялись, что однажды ваше тело вам не вернут?
Алексей замолчал, закрыл глаза, потом открыл их и показал мне лицевую сторону картонки. На ней крупными буквами было написано одно слово: «Минус».
24И опять незримая рука бросает кости судьбы, заставляя одних из нас радоваться непонятному везению, а других возмущаться тем, что мы называем превратностями. Незримые руки сплетают невидимые власяницы, в которые должны одеться души, отрываясь от истерзанных тел. Невидимые глаза следят за каждым шагом, чтобы, как в компьютерной игре, время от времени подводить к заветным дверям, за которыми новый уровень. Или зажечь перед глазами окончательное: «game over». Или ни зажечь ничего.
— Что это? — спросил я.
— Это? — рассмеялся Алексей. — Это слово. Это всего лишь слово. И звучит оно так, как и написано. Минус. Ми-нус. И еще раз. Ми — нус. Эм. И. Эн. У. Эс.
Он повторил это слово несколько раз и, не удержавшись, закатился кашляющим смехом, который сотрясал его жалкое тело и казался прилепленным к лицу.
— Что это? — повторил я вопрос.
— Это ключ, — наконец успокоился Алексей. — Ключ, код моей безопасности. Неужели вы думаете, что, отдавая свое тело кому-то или чему-то, слепленному из моего собственного подсознания или чего-то неведомого, я не предполагал, что это тело мне не захотят вернуть? Чего это я должен был разбрасываться телами? Тело-то было всего одно, а нас уже шесть!
— И как же работает этот ключ?
— Очень просто, — усмехнулся Алексей. — Стоит мне произнести это слово, и все проходит. Я опять становлюсь самим собой. Так я запрограммировал их. Но даже и этого мне показалось недостаточно. Я написал это слово на картонках и облепил им стены во всех квартирах, где бы я ни жил. Кто бы ни владел моим телом в данный момент, стоило ему вернуться домой, он видел это слово, и я опять становился самим собой.
— Насколько я понял, — сказал я, — ваши герои были запрограммированы на звучание этого слова либо на его визуальный образ. Представлять слово они могли беспрепятственно. В чем же проблема? Почему вы носите с собой эту картонку?
— Я бы не называл их героями, — сказал Алексей, — и я не просто так ношу с собой эту картонку. Проблема в том, что ключ больше не абсолютен. Они становятся или уже стали сильнее меня. Если кто-то из них овладевает телом, я никак не могу это прекратить, потому что я больше не присутствую при этом.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я больше не контролирую, что они видят моими глазами. Я ничего не слышу и ничего не чувствую. Я проваливаюсь в страшные места. В те места, в которых существовали они. Я даже думаю теперь, что каждый из нас носит внутри себя собственный кусочек преисподней. Я не могу вам рассказать, что это такое. У меня нет для этого слов. Чтобы это описать, не хватит даже вашего таланта. Если это действительно ад, то, скорее всего, после смерти мы сворачиваемся внутрь себя, как черные дыры, и исчезаем навсегда. Теперь, побывав там, я понял, что им, моим созданиям, есть, за что меня ненавидеть. Ведь это я их там поселил.
— Но как же? — удивился я. — Как же так? Ведь вы здесь? Как вы выбираетесь оттуда?
— Выбираюсь? — Алексей устало усмехнулся. — Их слишком много. Они уже могут договариваться, но порою еще спорят из-за тела. И во время этих споров мне удается всплыть наверх.
