Дмитрий Веприк - Карты рая
Возясь с испорченным терминалом, Жустин Вольф повернул голову и увидел большую крысу. Стоя на задних лапах возле сдвинутой вентиляционной решетки, та смотрела на него почти с человеческим любопытством.
Это было первое живое существо, которое он увидел за последние дни. Над его головой был прозрачный потолок, за которым горели звезды, пища и вода поступали автоматически, через окно доставки, а душ его тюремщики не считали жизненной необходимостью. Может быть, о Вольфе просто забыли. По крайней мере, уничтожение камер внутреннего наблюдения, которым он развлек себя в первые часы, не имело никаких последствий. После этого Вольф занялся следующей частью плана. Все оказалось сложнее, чем он думал, но все-таки из трех испорченных терминалов при известном везении можно было восстановить один. Времени скучать не оставалось, ибо только очень настойчивый и самоуверенный человек может взяться за ремонт незнакомой электроники, располагая в качестве инструментов лишь подручным хламом.
Крыса была как крыса, без особых примет, только крупнее обычных. Вообще-то, Вольф с детства недолюбливал крыс, гнусных тварей со скользкими голыми хвостами. Но в отличие от тех, с которыми приходилось сталкиваться раньше, эта выглядела симпатичной и на редкость чистоплотной.
— Привет! — сказал он.
Крыса дернула хвостом по пыльному полу.
— Здравствуй! — услышал он.
От неожиданности Вольф чуть не выронил самодельный паяльник.
— Вот этого я не ожидал! — сказал он, выдергивая один из оголенных проводов. — Или мне показалось?
— Конечно нет, — сказала крыса. — Ты не встречал раньше говорящих зверей?
— Встречал, — сказал Вольф. — Но это было давно. Почти в другой жизни. И много вас здесь таких?
— Я такая одна, — ответила крыса. — Другие говорить не умеют.
— Я так и подумал. Ты мутант, — сказал Вольф, совсем в этом не уверенный.
— А кто такой ты? — спросила крыса. — Зачем тебя держат в этом загоне?
— Я бы употребил другое слово, — сказал Вольф. — Но это тоже подходит. Меня велел запереть здесь Большой Квидак.
— Это кто?
Вольф улыбнулся:
— Такая большая членистоногая тварь. Похожая на огромное насекомое. Ходит на задних лапах.
— Я поняла, сказала крыса. — Хотя я и не знаю, что такое членистоногое и насекомое. Только его здесь так не называют. А почему он не сделал тебя одним из своих?
— Сложный вопрос, — сказал Вольф. — Считай, что я сам не знаю.
— Скажи, — спросила крыса, — а кто он такой, этот Большой Квидак?
— Монстр, — объяснил Вольф. — А также кошмар космоса и сбежавший экспонат имперского вивария.
Могло показаться, что объяснение крысу удовлетворило.
— А ты как попал к нему? — спросила она, спокойно посмотрев на вывалившуюся из окна доставки пластиковую коробку с дневным пайком.
— По легкомыслию и глупости, — ответил Вольф, заученным движением открывая коробку. — Я бывал на этой станции раньше, но мне не приходилось встречать тут живой души. Имею в виду людей, — уточнил он. — Я просто потерял осторожность. Ты ничего не имеешь против куска колбасы?
— И против сыра тоже, — подтвердила крыса.
— А как давно Квидак обосновался на этой станции? — спросил Вольф, ломая надвое кусок сыра. И поглядел на экран терминала, с которого только что стер пыль. В темной гладкой поверхности отражался немытый и небритый парень с растрепанной шевелюрой.
— Не знаю, как ответить, — призналась крыса. — Давно — это сколько?
— Ладно, пропустим, — решил Вольф. — А какие у тебя отношения с другими крысами?
— У меня уже давно нет с ними никаких отношений. С тех пор как я стала непохожа на них, мне пришлось учиться жить одной.
— Это было тяжело?
— Труднее всего было научиться добывать пищу. Пока на станции снова не появились люди, крысы кормились у действующих синтезаторов, которые забыли отключить. Это был очень жестокий порядок. Пищи хватало только на определенное количество зубов и…
— Может, ртов?
— Да, ртов. И потому, когда крыс становилось больше, им приходилось друг друга убивать. Люди называют это борьбой за существование. Я бы не выжила, если бы не научилась сама запускать синтезаторы.
— Другие крысы этого не умели?
— Конечно. Если бы мои родичи научились это делать, здесь жил бы миллион крыс.
— Представляю, — сказал Вольф. — Итак, ты стала независимой и одинокой.
— Но зато живой. Иначе бы меня съели. Я селилась подальше от работающих синтезаторов, а так как синтезаторы стоят во многих местах, а работало их всего, — крыса запнулась, — всего десять и еще десять, это будет…
Бойко владевшая человеческим языком, крыса почему-то терялась, когда речь заходила о простейшей арифметике. Если она упомянула миллион, то лишь потому, что считала цифру близкой к абсолюту.
— Я понял, — заверил Вольф. — Одной жить скучно?
— Что для тебя скука? — спросила крыса.
— Трудный вопрос. Ну, я бы сказал, что это смесь безразличия и тоски.
— У меня не было времени на такие вещи. Я старалась выжить. Сначала за мной охотились люди, потом другие крысы, а теперь почти всех перебили твари, которых завез сюда Большой Квидак.
— Ты сказала — твари?
— А ты их еще не видел? Такие не очень большие, размером с меня, восьминогие и очень глупые.
— Гм, — сказал Вольф. — Даже не соображу, что это может быть.
Крыса не ответила. Съев последний бутерброд, Вольф снова занялся терминалом.
— Все это хорошо, — рассеянно произнес он минут через пятнадцать, глядя на итог многодневного труда, — но вот беда, не хватает некоторых деталей.
— А каких именно? — спросила крыса.
— А вот таких, — объяснил Жустин, демонстрируя детали. — Это называется «шина данных». А это разъемы.
— Я знаю, где достать такие, — сказала крыса, внимательно их осмотрев и даже обнюхав. — Скажи, а для чего тебе все это надо?
В конце концов, подумал Вольф, если она подослана, то вряд ли теперь откровенность навредит. А если нет…
— Ну, во-первых, оживив терминал, я смогу видеть, что творится на станции, — объяснил он. — Во-вторых…
За следующий час Рамос успел сделать многое. Он расстрелял последнюю закусочную фирмы «Макдоналдс», разгромил блокпост на северном выезде из города, сровнял с землей фабрику по производству мороженого, похоронив под развалинами склад оружия, достаточный для вооружения пехотной дивизии неполного состава, и уничтожил линию электропередачи, впервые за долгие годы погрузив в темноту весь город Лас-Вегас.
— Беда небольшая, — высказался по этому поводу второй пилот. — Все равно эти южане жалуются, что рождаемость у белых ниже, чем у цветных. А между тем доказано, что ничто так не способствует всплескам рождаемости, как временные отключения электричества.
