Игорь Забелин - Загадки Хаирхана (Записки хроноскописта)
Выполнявший обязанности стража Петя оказался ближе всех к входу и первым юркнул в подземелье.
И первым же вышел оттуда. Оптимист по натуре, Петя, наверное, до последнего момента не терял надежды хоть что-нибудь найти в бывшем хранилище сокровищ.
- Все подчистую выкрали, - зло сказал он, и глаза его вспыхнули, как у старика - тогда, при первой встрече. - Подчистую! - повторил он.
А старик вышел последним. Его отсутствующий взгляд равнодушно скользнул по мне, по Березкину и задержался на вертолете. Споткнувшись, старичок сделал несколько неверных шагов и сел на камень, уперев измазанные глиной башмаки в ствол молодого бука. Потом достал из внутреннего кармана бутылочку и посмотрел, есть ли в ней что-нибудь. Там ничего не было. Тогда старичок бросил бутылочку, сжал кулаки и беззвучно заплакал.
Директор заповедника, принявший в свое ведение подземную галерею, плотно прикрыл дверь и для чего-то опечатал ее.
Мы попрощались с ним,
Когда вертолет набирал высоту, я заметил, как старичок нагнулся, поднял бутылочку и снова спрятал ее во внутренний карман.
Глава четырнадцатая,
в которой, вопреки нашим собственным предположениям, не происходит никакого объяснения с Брагинцевым; в этой же главе рассказывается об удивительной встрече, а также подтверждается - не без помощи друзей правильность нашего же основного принципа жизненного поведения
Вертолет возвращался в Адлер не напрямик, а следуя за изломанной линией побережья. Я смотрел сверху на осушенную полосу прибрежной равнины, на лесистые мыски и, вероятно, потому, что настроение у меня было посредственным, вспоминал, что более ста лет назад на мысе Адлер погиб в перестрелке с горцами сосланный на Кавказ писатель-декабрист Бестужев-Марлинский, разлученный с друзьями и родными, разруганный критикой...
Вечером Березкин подробно ответил на Петины вопросы, но имя Брагинцева мы ни разу не упомянули. На следующий день Петя вылетел в Тбилиси, чтобы рассказать Месхишвили о последних событиях, а мы - В Москву.
Березкин молчал, равнодушно глядя в окно, мне тоже не хотелось разговаривать.
Собственно, занимал нас только один вопрос; кому достался Черный Мыслитель при дележе добычи - Розенбергу или Брагинцеву? Я склонялся к предположению, что Мыслитель-у Розенберга, и вот почему. Во-первых, мы теперь знали, что союз Розенберга и Брагинцева не был союзом равных. Розенберг не вызывал у нас ни малейшей симпатии, но в то время он был человеком науки, притом кабинетным ученым, и Брагинцев явно потребовался ему лишь для физического исполнения замысла... Во-вторых, его попытка похитить Белого Мыслителя-а мы уже не сомневались, что в Касабланке действовал тот же Розенберг, что и в Хосте, и в Тбилиси, - свидетельствовала о том, что, узнав по фотографиям в журналах статуэтку, он решил добыть ее и восстановить таким образом скульптурную группу...
И все-таки сохранилась крохотная надежда, что по каким-то причинам Черный Мыслитель достался Брагинцеву.
Вот этот единственный вопрос - у кого находится статуэтка?-мы и решили задать Брагинцеву по возвращении в Москву, оставив все остальное на его совести.
В Москву мы прилетели днем, и я с аэродрома позвонил домой.
- Ни в коем случае не разговаривайте с Брагинцевым до встречи с Яшей, сказала мне жена вместо приветствия.-Предупреди Березкина...
- В таком случае свяжись с Яшей, и пусть он приезжает к нам, - ответил я, ровным счетом ничего не понимая. - Мы сейчас будем.
Дома мы уже застали и Яшу с Евой и жену Березкина.
- Ну-с, кто первым будет докладывать?-спросил Березкин, устало опускаясь в кресло.
- Я, - сказал Яша. - У меня не было при себе хроноскопа, но я воспользовался удостоверением журналиста и узнал кое-что любопытное... Видите ли, серебряную вазу из Хостинского клада передал в Оружейную палату сам Брагинцев еще в тысяча девятьсот двадцать шестом году...
Березкин приподнял тяжелую голову и, начиная прозревать, уставился на Яшу.
- В том же году он передал в музеи страны еще около пятидесяти предметов на баснословную сумму... Короче говоря, Брагинцев был миллионером, но отдал свой миллион государству.
Наступило долгое молчание.
- Брагинцев передал миллион государству, - медленно произнес Березкин, - а мы только что умыкнули кругленькую сумму-пусть не миллионную. Зря прогоняли вертолет в Хосту и обратно.
Березкин подошел к телефону и набрал номер Брагинцева.
Много раз мысленно репетировал я этот труднейший разговор, а теперь испытывал прямо-таки восторг при мысли, что все мои репетиции пошли прахом!
- Здравствуйте, - сказал Березкин в трубку. - Мы с Вербининым закончили расследование истории Хостинского клада. Мы узнали все или почти все. И наделали немало глупостей. Проще было сразу поговорить с вами. Я считаю своим долгом извиниться перед вами за подозрения... Но остался один вопрос, которого мы сами решить не можем. У кого находится Черный Мыслитель-у вас или у Розенберга?
Мне казалось, что я вижу, как молчит на другом конце провода Брагинцев,молчит тяжело, недоумевая и пытаясь угадать ход наших раздумий.
Березкин, выслушав ответ, повесил трубку:
- Через сорок минут Брагинцев будет здесь. Березкин сел на прежнее место в кресло и отчетливо, я бы даже сказал - с выражением, произнес только одно
слово:
- И-ди-о-ты!
А я машинально кивнул, соглашаясь с оценкой.
- Нет, что вы, ребята, - возразил Яша. - Это же со всяким могло случиться. И вообще нельзя всего предвидеть. Дело же поправимое...
- Помнишь, ты как-то рассуждал о самохроноскопии? - тихо, не поднимая глаз, сказал мне Березкин. - О том, чтоб любой день нашей жизни в любой момент можно было подвергнуть хроноскопии?.. Веселые получатся картинки, я тебе доложу: ошибка на ошибке, сомнения, неуверенность в выводах... И вот еще такое-как с Брагинцевым...
Когда прошли полчаса, я достал из шкафа Белого Мыслителя и поставил его на письменный стол.
Через несколько минут раздался звонок.
Брагинцев был в легком, несмотря на холодную погоду, сером пальто. Снежинки на его открытой седой голове свернулись в серебристые капли. В руках он держал сверток.
Брагинцев произносил обычные слова приветствия, когда взгляд его,- а дверь в мой кабинет была распахнута,- упал на Белого Мыслителя... Брагинцев вздрогнул так, словно сквозь тело его прошел электрический ток. Он не заметил протянутой ему руки, он отстранил меня и шагнул в сторону кабинета.
- Что это? - с трудом двигая сведенными губами, спросил он.
- Мыслитель из Дженне.
- Тот самый... Вы говорили... Мне очень хотелось посмотреть, но я стеснялся попросить...
Брагинцев сделал неверное движение-то ли пальто ему мешало, то ли хотел передать нам сверток,- но вдруг, заспешив, порвал веревки, развернул бумагу, и тогда... Тогда оцепенели мы.
