Рамез Наам - Нексус
— Не знаю. Я не могла их об этом спросить — они ведь умерли. — Кейд был ошеломлен, шокирован, обеспокоен и просто смотрел, слушал, сочувствовал, пытался утешить ее своим сознанием, своим объятием, своей рукой, гладившей ее по лицу.
— Их было тринадцать — тех, кто потом правил в этом месте. — Ее сознание заполнили их лица. Воспоминания об оскорблениях, о жестокостях. Сигарета, которой ткнули ей в бедро. Удар, который выбил ей зуб. Другие вещи, которые были еще хуже — гораздо хуже.
— Пророк и двенадцать его учеников. Все мужчины.
Она скосила взгляд в угол, чтобы отвергнуть еще одно
сообщение от своего начальства, и снова заглянула в глаза Кейду.
Кейд сглотнул. Ему хотелось отвернуться, хотелось этого не слышать, не знать. Но он выдержал. Он обнимал ее и слушал, передавая ей всю силу своего утешения.
— Этот пророк — он был настоящим мерзавцем. У него был природный иммунитет, эта штука его не брала. Он быстро понял, что может заставить всех остальных делать то, что он хочет. Он нашел других, с максимальной невосприимчивостью — все они были мужчины. Он сделал их своими учениками и позволил делать все, что они захотят, при условии, что они будут укреплять его власть.
— Они вели себя как боги. То собрание в воскресенье вечером… оно превратилось в богослужение. А вирус сделал всех верующими. Они использовали любую возможность, чтобы утвердить себя в роли богов и чтобы все им поклонялись.
Ну, почти все. На меня это слабо влияло, а на мою сестру не влияло вообще. Мы не могли понять, что со всеми происходит. Это выглядело как какое-то безумие. Когда мне было одиннадцать лет, я попыталась сбежать. Они меня поймали — и избили. Мои папа с мамой просто наблюдали за этим, и все. Я попыталась еще раз, и тогда пророк со своими учениками меня зверски избили. Однажды я попыталась ударить одного из них вилкой, и тогда они запороли меня до полусмерти, оставили на всю ночь привязанной к столбу, прижигали сигаретами. — Воспоминания были жестокими и болезненными. Кейд переживал их вместе с ней. Сэм сидела в оцепенении, слезы текли по ее лицу.
— После этого они стали за мной следить. Не подпускали к телефонам, терминалам, ножам. Этих людей они использовали как скот. Забирали у них деньги, брали тех женщин, каких хотели, избивали мужчин ради удовольствия. — Она это хорошо помнила — жизнь в аду, в концлагере. Она понимала, что этого не должно было случиться.
— Они начали меня использовать, когда мне было двенадцать лет.
От этого воспоминания Кейд застонал. Сэм просто смотрела куда-то в пространство.
— Первое время я сопротивлялась. — Она кусала их, била, бросалась, как дикое животное. — Но они всегда побеждали. Когда я не сопротивлялась, было не так больно. — Боль и унижение от капитуляции — от собственного бессилия. Отвращение. Презрение к себе.
— Потом… потом я просто сдалась. Я стала притворяться, что вирус на меня действует. Я сказала Ане, чтобы она делала то же самое. — Притворная доверчивость. Полное подчинение любому требованию, любому авторитету, притворный энтузиазм на воскресных сборищах. Это окончательно убило Кейда, который пытался передать Сэм свою любовь и сострадание — не взрослой Сэм, а тому двенадцатилетнему ребенку, беспомощному, одинокому и страдающему, до которого во всем мире не было никакого дела.
— Так я прожила два года. Каждый день я думала о том, чтобы покончить с собой. Каждый день я думала о том, чтобы убить кого-нибудь из них. Меня удерживала только Ана. — Ее милая сестра, также не затронутая вирусом — смущенная, страдающая, испуганная. Сэм старалась ее утешить, воодушевить, приободрить, прикрыть, защитить, доставить ей хоть каплю радости в этом проклятом богом месте.
— Все изменилось, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Я уже привыкла к изнасилованиям, мне было больно лишь тогда, когда кто-нибудь из них находился в плохом настроении. Однажды я вышла погулять с Аной, и один из них нас увидел. Он смотрел с вожделением, но я так к этому привыкла, что меня больше не заботило, что они со мной делают. Но тут я поняла, что он смотрит не на меня, он смотрит на мою младшую сестру. И я подумала: боже мой, если кто- нибудь из них к тебе прикоснется, я голыми руками убью их всех, всех до единого.
Она снова заплакала. Оцепенение прошло, сменившись прежней яростью, страхом и чувством бессилия. Она могла безучастно вспоминать собственные страдания, но только не страх за сестру, за то невинное существо, которое она пыталась защитить все эти годы.
— Поэтому я сделала то, что должна была сделать уже давно. Один из них отвел меня в свою комнату и грубо использовал. И когда он иссяк и заснул, я совершила самый смелый поступок, который только могла себе вообразить. Я выскользнула из-под него, прошла в соседнюю комнату, где лежал его телефон, и взяла его в руки. С девяти лет я не прикасалась к телефону. Когда я нажимала клавиши, он пищал. Я так боялась, что этот тип меня услышит…
Кейд чувствовал ее сознание, ее детский страх. Они убьют ее за это. Они станут ее избивать. Они изнасилуют ее сестру. Она никогда не сможет убежать…
— …но набрала 911, и соединение прошло. И я рассказала, где нахожусь, и что пророк со своими учениками превратили нас в рабов, и что они собираются причинить боль моей сестре, и что мои родители превратились в зомби. Я не стала отвечать вопросы и отсоединилась. — Адреналин цир- купировал по венам у обоих, его подстегивали воспоминания об опасности, об отваге, о том, как она испытывала судьбу.
— Тогда я положила телефон на место и снова прошмыгнула в его комнату. А когда я прокралась в его постель, он стал просыпаться. И тогда я стала с ним трахаться, рассказывая ему о том, как сильно его хочу, делая все, чтобы его отвлечь. — Кейд помнил это, помнил через сознание Сэм. Страх. Стыд. Ненависть, которую она испытывала к нему, когда делала все это. То, как она воображала его истекающим кровью и умирающим, когда он ее брал, то, как он ошибочно принимал ее ненависть за страсть.
— Чуть позже послышалась стрельба. Туда поспешил помощник шерифа, и один из учеников выстрелил в него и убил. — Это моя вина, подумала Сэм. Это я его убила.
— Нет, Сэм, нет! Это не твоя вина! — сказал ей Кейд.
Она печально улыбнулась и приложила ему палец к губам.
— Я знаю, Кейд. Теперь я это понимаю. Я и раньше считала, что уже это понимаю, но теперь это действительно так.
Потом началась осада. Все эти рабы… мои родители, другие родители, даже дети… все они боготворили этого человека — боготворили пророка. В каждой семье было оружие — он об этом позаботился. Он сказал нам, что силы сатаны пришли, чтобы забрать нас в ад, и что мы должны защищаться. Прибыли федералы — подразделение ФБР по борьбе с биотеррором. Кто-то обратил внимание на слово «зомби». Это была не первая вспышка вируса общения — просто самая ужасная.
