Роман Буревой - Врата войны
— Я знаю это чувство, — кивнул Сироткин. — Ты — как Атлант. И весь мир на тебя навалился. Держать нет сил. Но и сбросить невозможно. — Рен допил коньяк. Его разморило. Лицо пошло красными пятнами, нос залиловел.
— Нет, тут другое! — перебил Поль. Он захмелел не меньше старика, язык стал заплетаться. — Будто ты нашел сокровище. Оно огромное. А каждый подскакивает, норовит из рук вырвать или кусок отломить. А камень твой драгоценный — хрупкости необыкновенной. Чуть тронешь — и кусок откололся. Одного оттолкнул — уже двое руки тянут. И с каждым годом камешек все меньше... меньше... Скоро в ладони уже спрячешь. Только не спрятать в ладони. Можно лишь из ладони упустить.
Тут Женька влетела в комнату. Отмытая, свежая, в махровом халате, мокрые волосы торчком. И на тарелке — дымящаяся пицца.
— Мальчики, кушать! — завопила она.
Водрузила пиццу посреди стола, раскромсала на шесть частей. Объявила:
— Каждому по два куска! — Тут же запихала кусок в рот целиком.
— Женечка, принеси сок из холодильника. И стаканы, — попросил Сироткин. — Не коньяк же тебе пить.
— Почему не коньяк? Я буду коньяк. Сейчас вам коктейли сделаю.
Женька умчалась.
— И подолгу она живет в аэропорту? — спросил Поль.
— Что? Живет в аэропорту? Она учится в университете и...
— Она живет в аэропорту. В туалете. Или уж не знаю где. Мы повстречались в аэропорту, в дамской комнате. И это мало походило на университет.
— Она вас разыграла. У нее бывает такое. Срывается. Выключает коммик, пользуется поддельным идентификатором, воображает себя пиявкой. С молодыми почти со всеми такое бывает.
— Молодость. Это немного безумие.
— Помнишь, ты примчался из Парижа, чтобы уменьшить наши потери?
— Ты до сих пор считаешь, что я прибыл именно за этим?
— Разве нет?
— Хорошо, будем считать, что так, — согласился Поль. — Кстати, а кто такие рены? Объясни. Помнится, в наше время подобных должностей не было.
— Но были виндексы, — напомнил Сироткин.
— Я сам виндекс.
— Ну да, да, помню. Я тоже хотел стать виндексом, но не успел получить аттестат.
— И что? — Поль уже начал подозревать, куда клонит Сироткин.
— Сам понимаешь, человек, у которого задействовано сорок процентов мозга вместо обычных шести, не обязательно должен быть только спасателем. В итоге появилось понятие «рен». Это ученый, человек искусства и общественный деятель в одном лице. Наш профиль — синтез знаний. Знания на стыке наук. Потребность в таких ученых появилась еще в начале века, когда стали стираться грани между науками. Поначалу все рены были из виндексов. Поэтому многие до сих пор считают, что мы — что-то вроде виндексов, только другого масштаба. Если бы ты вернулся из-за врат, тоже стал бы реном.
— И чем ты занят, уважаемый рен? — спросил Поль с улыбкой.
— Мой конек — теория времени. Я пишу книги. Их мало читают, но раз в год я пишу для портала сценарий. У этого аудитория миллионная.
— А как общественный деятель? Активист зеленых?
— Ты не так понимаешь задачу ренов. В нашем огромном и тесном мире отдельного человека никто не слышит. Человек может кричать, захлебываясь от боли, — его никто не заметит. Разве что когда он нажмет на спусковой крючок. Но все устроено так, что на спусковой крючок он нажимает за дверью этого мира. От любой болезни есть средство. Человек мал и бессилен? Зато рены наделены авторитетом. Пресса, порталы, видео — все постоянно говорят о нас, голос каждого из них слышим и значим. И если обычный человек обратится к рену, рен заговорит от его имени.
— Значит, по средам ты принимаешь жалобы?
— Нет. Мои среды — это чистая самодеятельность. По средам у меня что-то вроде семинара на дому. Перед всеми двери открыты. Я не знаю, зачем их собираю, не знаю, зачем они приходят. Просто однажды, много лет назад, мы стали собираться, чтобы обсудить природу врат. Спорили ночами напролет, до хрипоты. А потом один из нас сказал: «Так не пойдет. Болтая, мы ничего не узнаем. Надо идти на ту сторону и все выяснить. Я вернусь осенью, приду на заседание в среду и все расскажу». Он ушел, много лет назад. И не вернулся. А мы все так же собираемся по средам. Из прежних спорщиков — только я и полковник Скотт. Остальные — новенькие. Студенты, портальщики, ученые. Бывают и знаменитости. Виктор Ланьер приходил. А зачем пришел ты, Поль?
— Дело важное. Речь идет о вашей безопасности Завратный мир вообразил, что может диктовать условия по эту сторону врат.
— Ты, верно, перепутал. Наш мир управляет Диким миром.
— Нет, Даня. Я сказал именно то, что хотел сказать. Очень скоро вы можете оказаться во власти тех, кто обосновался за вратами. Валгалла — ты наверняка слышал это название.
— Полковник говорил о какой-то Валгалле, таинственном ордене, который господствует на той стороне. Но я был уверен, Валгалла — всего лишь миф.
Женька вернулась.
— Вот сок, грейпфруты, лед, водка, сейчас будет отличный коктейль. Ребята, гуляем! — объявила она. — Кстати, слышали? А, нет, не слышали... Вы тут болтаете и болтаете всякую ерунду! Только что передали экстренное сообщение. Глайдер председателя Эрхарта потерпел аварию. Врезался в гору. Ба-бах — и нету. В новостях даже взрыв показали. Bay!
Полковник Скотт что-то пробормотал, заворочался во сне, но не проснулся.
— Ой! — Женька зажала ладонью рот. — Если он проснется, тут же прочтет нам еще одну лекцию о вредных стражах и обманах политиков.
— Леопольд Эрхарт? Председатель Евросоюза? — уточнил Сироткин.
— Он самый, — подтвердила Женька. — Виндексы и копы в шоке. Клянутся, что все службы контроля безопасности были в норме.
— Его убили, — сказал Поль.
— Политических убийств не было уже лет десять, — напомнил рен.
— Значит, они вновь начались. Дней десять назад я говорил с ним и рассказал о планах Валгаллы. Он выслушал меня очень внимательно. Вероятно, он начал действовать, и это не понравилось кое-кому.
Поль поднялся.
— Я ухожу.
— Куда ты? — спросил рен. — Неужели ты думаешь, что Эрхарта убили из-за вашего разговора?
— Не сомневаюсь. Агенты Валгаллы фактически взяли под контроль ваш мир. И только ждут, когда с той стороны придут их хозяева.
— Ты говоришь так, будто они посвятили тебя в свои планы.
— Частично — да. Скажу честно: я — одно из важнейших звеньев их плана. Но они это звено утратили. У тебя есть скутер или глайдер?
— Глайдер.
— Возьму на время. Оставлю где-нибудь на стоянке. Тебе сообщат.
Старик усмехнулся, протягивая электронный ключ:
— Надеюсь, ты явился из-за врат не для того, чтобы угнать мою летучку.
— В вашем мире слишком дорожат вещами. Тебя это не раздражает?
