Валерий Генкин - Побочный эффект
— Возможно. Но он почему-то двигался в противоположном направлении. А этот тип пожадничал. Решил сорвать куш и с полиции. Он был уверен, что часы краденые. — Советник протянул серебристый диск президенту.
— Я подарил их Арви в день его совершеннолетия. Все-таки он хранил их, — сказал президент, лаская пальцами металл.
— Но не сохранил, — заметил советник. Глянул на президента и тут же пожалел о сказанном.
— Что за женщина была с ним?
— Некая Мария Синдер. Странное совпадение, но одно время она была в услужении у нашего почтенного изобретателя.
— Служанка? Впрочем, от моего идеалиста-сына этого можно было ожидать. Как он с ней познакомился?
— Не знаю. Вряд ли теперь это имеет значение.
— Да, жаль ее. А кто этот, второй?
— Так, бродяга. Вместе с Арви скрывался от призыва. Думаю, его скоро найдут.
— Оставь его в покое. Найди мне Арви. И смотри, чтобы не было стрельбы. Твои кретины обожают стрелять.
— Ты несправедлив. Они не стреляли, хотя могу себе представить, каково было сдержаться тому парню, которого Арви выбросил из машины. Дай они себе волю, Арви не ушел бы и на этот раз…
— Мой президент! — В кабинет вбежал молодой полковник. — Задержите приказ о возобновлении обстрела.
— В чем дело?
— Возле купола замечен человек. Как туда попал, непонятно. Его надо эвакуировать.
— У нас нет времени, — сухо сказал президент.
— Но ведь там какой-то парень…
Президент побледнел, провел рукой по холодному лбу.
— Чепуха, — сказал он негромко, — не может быть…
И окрепшим голосом произнес:
— Обстрел возобновить немедленно.
— Но ведь это дело минут, — не сдавался полковник.
— Не приставайте к президенту с пустяками, — сказал советник.
Президент собрал наиболее близких и доверенных людей в малом зале дворца. Докладывал розоволицый маршал.
— Получены более или менее удовлетворительные известия. Последний обстрел купола прошел достаточно успешно. Автоматные очереди, как правило, достигали цели. Зарегистрированы множественные повреждения оболочки. Еще вчера о подобном мы не могли и мечтать. Хотя войти в ближнюю зону купола пока не удается, есть основания ожидать, что скоро это станет возможным. Тогда мы восстановим контроль над его функционированием или уничтожим его — по выбору.
Советник дремал. Ироничная мина застыла на сморщенном личике. Внезапно он встрепенулся, приблизил губы к президентскому уху, одновременно косясь на генералов.
— Ждут не дождутся своего часа, — сказал советник, — а пока затаились как мыши.
— Как мыши? — механически повторил президент.
— Простите, что прерываю вас, вмешиваюсь в разговор, нарушаю, так сказать, течение беседы, — раздался высокий голос, — но именно о мышах, а точнее об одной мыши, я хотел бы кое-что сообщить, поведать или, попросту говоря, рассказать по возможности скорее.
— А, это вы, — скривился президент. — Как вы сюда попали?
— Вы напрасно думаете, что охраняют вас столь же надежно, как охранял себя мой купол. И все-таки я туда вошел, или, если угодно, проник, или, как вы сказали, — попал.
— Что?!
По залу прошла волна. Все смотрели на изобретателя.
— Так вот, о мыши, — продолжал тот, поглаживая тонкой рукой одуванчиковый пух на затылке, — ее увидел мой Грималкин.
— Кто? — спросил президент.
— Грималкин. Мой кот. Мой постоянный спутник, собеседник, мой единственный друг, — изобретатель щелкнул слабыми пальцами. Серая тень метнулась вдоль потертого рукава. Кот уселся на узком плече и сонно осмотрел зал. — Мы прогуливались возле купола, — монотонно тянул изобретатель. — Вы же знаете, меня всегда тянуло к своему детищу, особенно после того, как вы прекратили, наконец, хотя бы на время, этот дикий, варварский, жестокий, этот идиотский, бессмысленный, абсурдный обстрел. Так вот, мы с Грималкиным шли и спокойно беседовали, как вдруг он вырвался из моих рук. Я увидел крохотную полевку, удирающую прямо к синей стене. Понятия не имел, что на этой голой прокаленной красной сковородке водится что-нибудь, кроме ящериц и скорпионов. Я уже представил, как мышь завязнет в защитном поле и Грималкин ее слопает. Не тут-то было.
Президент впился глазами в рассказчика.
— Мышь добежала до самого ската и исчезла, пропала, испарилась. Кот, естественно, за ней. А ваш покорный слуга, как вы можете догадаться, понять и, наконец, уразуметь, — за ним. Никакой защиты нет. Стены купола истончились, в мелких дырах, от прикосновения рассыпаются. — Изобретатель извлек непомерной величины серый носовой платок, протер глаза, гулко высморкался. — Внутри — тлен и прах, как будто прошли сотни, тысячи лет. Почему-то сохранилась одна секция пульта и обрывок контрольной ленты с записью. Словно купол с кем-то беседовал. И слова, я бы сказал, м-да… Вот, я скопировал. — Он протянул президенту клочок бумаги.
Президент развернул листок, заглянул в него.
— Но самое интересное, — продолжал изобретатель, обращаясь уже к советнику и начальнику президентской охраны, — что я там был не первым. За пультом лежал какой-то белобрысый парень, молодой совсем. Он был мертв, распорот автоматной очередью. Такая, знаете, цепочка черных пятен на голубой рубахе…
— Ни слова ему… — советник показал на президента, который пытался вникнуть в текст.
— Что за чушь! — бормотал президент. — «Опыт по соединению сердец оказался неудачным. Побочный эффект слишком взволновал ваше общество… Вам лучше пока искать друг друга по старинке… Бродите в толпе, ищите то единственное сердце… Залог счастья, мира, гармонии и рождения таланта… Ах, вы слишком привыкли к дубине, кнуту, гипнотизирующему зрачку ружья… И все же не стреляйте… Старайтесь не стрелять. „Синий купол“ не спасет вас… Только сами…» — Президент взглянул на изобретателя. — Послушайте, какие сердца, какие зрачки? Что вы мне подсунули, черт бы вас брал?
Изобретатель обиженно поджал губы.
— Меня брал-брал, да не черт, — сказал он неожиданно ломаным языком, — это вас в свое время будет брал-брать, крючьями тащить. Так сказать, по заслугам. А меня сейчас будет совсем забрать мой экипаж…
Президент оглянулся на советника. Начальник охраны дал знак троим охранникам, стоящим у двери. Те быстро двинулись к изобретателю, но, не дойдя до него трех шагов, внезапно остановились в нелепых позах, словно карабкаясь на невидимую стену. Лица их побелели от натуги. Изобретатель задумчиво чесал шишковатую голову. Откуда-то сверху медленно опускалась огромная розовая раковина. Когда она легла у ног изобретателя, верхняя створка открылась, выпустив облачко нежного тумана. Старик ступил в раковину, как в лодку. Следом изящно прыгнул кот.
