Виктор Поповичев - Принцесса
– Молчу-ун, – шептала по утрам учительница и, сузив глаза, грозила тонким пальчиком: – Только не говори громко по ночам – мама услышит. Молчу-у-ун, хи-хи.
С рождением дочери начались скандалы. Например, мать требовала давать ребенку пустышку, а жена отказывалась. Абсолютно все ссоры, как считал Сергей, были пустячными, но он не вмешивался.
И Татьяна однажды не выдержала и предложила Сергею переехать к ее бабушке.
– Да какая разница тебе, какой грудью кормить утром Дашку (так назвали дочь) – левой или правой? – спросил Сергей, вспомнив последнюю ссору, после которой жена и решилась на переезд. – Из-за такой мелочи ругаться.
– Разве дело в груди?.. Хотя по древним русским поверьям, я слышала, девочек, чтоб красивыми выросли, надо по утрам кормить из левой груди… И вообще, чего она вмешивается в каждую мелочь? От нее и муж потому сбежал, что она его запилила. Любит, чтоб все по ее выходило.
Не обращая внимания на протест матери и заручившись согласием бабушки, вскоре переехали на новое место жительства. Знакомое Сергею место – из окна комнаты, в которой они разместились, была видна стройка и… вагончик. Тот самый вагончик, в котором обитала Джульетта. Всякое напоминание о бедах прошлой жизни стало тяготить Сергея. Вроде и ничего особенного, а где-то внутри защемит, заноет, и портится настроение. А ночью обязательно приснится сон: мотоциклист подъезжает к перекрестку, справа – автобус, сзади – самосвал с пьяным водителем за рулем, впереди – бензовоз. Притирает самосвал к автобусу. Сергей, пробуксовывая сцеплением, врубает третью скорость и делает рывок вперед и влево, стараясь успеть перед самым носом бензовоза. И так всю ночь он вместе с мотоциклистом подъезжает к перекрестку.
– Тут, – старушка, хозяйка квартиры, показала пальцем на потолок, – товарка моя живет. Располагайтесь, а я пойду проведаю подружку. Может, и заночую. Меня не ждите.
Неделю прожили на новом месте, а Сергей лишь раза три видел хозяйку квартиры.
– Она хоть ест что-нибудь? – поинтересовался он.
Он и жена сидели на кухне и пили чай. Дашка спала. Татьяна всегда укладывала ее перед приходом Сергея с работы, чтоб посидеть с мужем за чаем, поговорить.
– Много ль ей надо?.. – улыбнулась супруга. – Придет в обед, сварит себе кашки… Хорошо жить без родительской опеки. Верно?
– Не знаю, – сказал Сергей, задумавшись. – Я с родителями не жил. – Может, я ей чем-то не понравился?
– Ну что ты выдумываешь! Выше этажом старушка живет, с которой она еще до войны была знакома.
– А я шпалы выписал. На следующий год настоящий дом на даче строить начну. Теперь где б шифером разжиться или кровельным железом. Опять же и цементу мешков десять подкупить…
В прихожей скрипнула дверь. В кухню вошла… Джульетта. Поставила кастрюльку в раковину, поздоровалась и, увидев Сергея, всхлипнула, бросилась к нему. Обхватила за плечи, прижалась носом к щеке и запричитала хриплым голосом:
– Я знала, знала, вернешься. У меня сердце… – И зарыдала, тыкаясь лицом в Сергееву шею.
– Вы… Вы чего? – Сергей попытался оторвать от себя плачущую женщину. – В самом деле, уймитесь.
Конечно, он сразу понял, Джульетта именно в эту квартиру ходила за водой со своей универсальной кастрюлькой. Но рядом сидела Татьяна, которая не должна знать о прежних связях Сергея. Он уже привык к новой жизни, к новым заботам, считая все посланное судьбой единственно нужным ему сейчас.
– Чего это вы вваливаетесь в чужую квартиру? – Он сделал вид, что никогда не был знаком с продолжающей рыдать у него на плече женщиной, которую сообразил назвать на «вы» в присутствии законной жены.
– Действительно, набирайте воды и уходите, – сказала Татьяна. – И… давайте-ка сюда ключ от квартиры. Поищите себе другой водопровод.
Джульетта выпрямилась, попятилась к двери. Она еще всхлипывала, но уже не заслоняла рукой мокрые глаза, неотрывно глядя Сергею в лицо. Остановилась:
– П-простите меня… Я… Я обозналась, наверное. Повернулась к Татьяне: – Он так сильно на Сергея похож. Правда, Сережа дохлый был на лицо… Он мне вот что купил. – Джульетта двумя пальцами оттянула свитер на животе.
Татьяна теперь уже с интересом стала поглядывать на нежданную гостью. А у Сергея язык отнялся. Ему бы оборвать, не дать сказать Джульетте ни единого слова, вытолкать ее из комнаты, а он лишь смотрел на свою супругу и нервно расстегивал и застегивал пуговицы на своей рубашке.
– И брюки купил… Он называл меня принцессой. Меня никогда такими словами…
– Вон отсюда! – вдруг вскрикнула Татьяна. – Бесстыжая! Уходи отсюда, пока милицию не вызвала.
– Он меня в кино водил! – истерично выкрикнула Джульетта. – И целовал на мосту. Я красивая была, с белыми волосами.
Теперь уже и сама Татьяна дернула носом – всхлипнула.
– Да что же это такое, – прошептала она. – Ты не ори… Ребенка разбудишь. Да что же это такое!
В глазах Джульетты мелькнула искорка безумия. Брюки, те самые брюки, купленные Сергеем Джульетте год назад, из голубых превратились в грязно-серые. И голубые туфельки стали серыми.
– Мы в Сибирь хотели уехать! Нам дом обещали дать и тысячу рублей! – как заведенная выкрикивала Джульетта.
– Ну что ты сидишь? – заплакала жена, кивая на истерично дергающуюся женщину. – У меня молоко пропадет… Посмотри, что она делает!
Брюки в нижней части живота Джульетты стали темнеть. На полу у ног растекалась лужица.
Джульетта вдруг замолчала. Тронула рукой мокрое место на брюках. Вздрогнула, как от озноба, побледнела и выскочила из кухни.
Продолжая плакать, Татьяна протерла пол. Заперла входную дверь на ключ. Что-то сполоснула в ванной. Наконец пришла на кухню.
– Странно, она была совершенно трезвой, – сказала, усаживаясь за стол. – Сумасшедшая… Ты… Ты больше никогда не называй меня принцессой. Ладно?
Сергей кивнул.
– Никогда-никогда… Я очень тебя прошу. – Она вздохнула.
– В то время я не был знаком с тобой, – как бы оправдываясь, сказал он. – Так получилось.
– Я понимаю. Она свою посудину забыла. Поди догони ее и скажи, чтоб больше не приходила сюда за водой. И ключ от квартиры забери. Ей бабушка ключ дала.
Джульетта сидела перед вагончиком на низенькой скамейке, зябко кутаясь в кусок парусины. Дул холодный ветерок. Облетевшие деревья с правой стороны стройки были похожими на выброшенных из воды застывших осьминогов. Джульетта обхватила ноги руками и положила голову на колени. Тихий ее плач нарушал тишину осеннего вечера. Пустыми глазами глянув на Сергея, она кивнула и вновь положила голову на колени.
– Не трогай меня, – повела плечами, скидывая Сергееву ладонь. – И уходи.
