Константин Бояндин - Последний час надежды
— Мы когда-то жили в Риме, — она улыбнулась. — Это оттуда. Папа подарил.
Вроде одета небогато, а ящерка стоила бы триста евро, не меньше. Видимо, любят её родители.
— О-о-о — услышали мы восхищённый громкий шёпот. — Мадемуазель! Как вы прекрасны!
Я вздохнул. Жан. В своём репертуаре.
* * *София посмотрела на него исподлобья.
— Мы знакомы, мсье?
Жан величественно опустился на колено и протянул Софии воображаемый цветок. Я ощущал, что все вокруг смотрят на нас.
— Примите, о прекрасная сеньорита, этот чудесный цветок! Извините, что он невидимый, но в это время суток других не найти!
София рассмеялась, сделала вид, что принимает что-то и втыкает себе в причёску.
— Вы спасли мне жизнь, — произнёс Жан с чувством. На его лице было написан совершенно честный восторг. Во даёт! — Позвольте, — он взял ладонь Софии и поднёс к губам. Поднялся на ноги.
— Это Жан Леттье, — представил я его. — София Лоренцо.
София метнула в меня взгляд. Он не очень мне понравился.
— Я так и знал, что вы из Рима, — Жан коротко поклонился. — Могу ли я идти, сеньорита? Лектор грозился застрелить меня на месте, если я опоздаю!
— Можете, — София не выдержала, рассмеялась. — Он всегда такой? — поинтересовалась она у меня. — Ой! Я сейчас опоздаю! Вечером! — крикнула она уже на бегу. — Я жду вас!
Две девушки стояли рядом с нами, обе проводили её презрительным взглядом. Хороша парочка — одна красавица, с иссиня-чёрными волосами, небрежно связанными в пучок, другая — коренастая, низкорослая и рыжая, вся в веснушках. Издалека запросто мог принять её за парня.
— Дерзайте, мсье, — голос той, что выше, оказался низким, певучим. — Золушка ждёт вас.
И они обе рассмеялись. Я рассмеялся в ответ и вторая, что пониже, смутилась.
Брюс, спортивный корпус, 10 сентября 2009 года, 17:55
София пришла вовремя. Появилась у дверей шахматного клуба без минуты шесть. Улыбнулась мне — я видел, что она нервничает — и первой вошла.
Шахматы в Университете считаются почти исключительно мужским видом спорта. Мсье Лабурдоннэ, потомок известного мастера, гроссмейстер и знаток шахматной композиции встретил Софию вежливой улыбкой и пригласил её присоединиться ко всем, не моргнув и глазом.
София держалась с олимпийским спокойствием, хотя я сам слышал пару шуточек в её адрес. Она иногда брала меня за руку — мы сидели рядом — но не обращала ни на кого внимания. Лабурдоннэ выслушал всех — каждый рассказал, когда и где начал заниматься шахматами, и чего добился — пресекал смешки и неуважительное отношение остальных — единственным исключением была София. Её он вовсе не пригласил выступать.
Возможно, подумал, что я попросту пригласил подружку, чтобы скучно не было.
И вскоре мы перешли ко второй части ритуала. Лабурдоннэ давал сеанс одновременной игры. Я впервые играл с гроссмейстером, и, вероятно, уже настроился на поражение. На двадцать пятом ходу я сдался. Не первым, и на том спасибо. Лабурдоннэ пожал мне руку, как и другим и жестом велел остаться и ждать.
Через двадцать минут оставалось только пять игроков, кто ещё играл. Не все остальные проиграли, некоторым Лабурдоннэ предложил ничью.
Через полчаса остался один игрок — София. Все собрались вокруг, насмешек и прочего я не видел ни на одном лице. София сидела со всё тем же спокойным выражением на лице. Лабурдоннэ посматривал на её лицо, сам же не мог скрыть восхищения.
Через сорок минут он предложил ничью. София вежливо отказалась. Ещё через десять минут гроссмейстер сдался.
— Поздравляю, мадемуазель, — Лабурдоннэ коротко поклонился. — Приношу вам извинения. Почему я не слышал о вас раньше? Вы участвуете в турнирах? Кто ваш наставник?
— Мама не разрешала, — улыбнулась София. — Я играла по переписке. Училась сама, по книжке.
— Мне пора прочесть эту книжку. Жду вас всех завтра, — Лабурдоннэ обвёл взглядом публику. — Мадемуазель, если вас не затруднит — пройдёмте в мой кабинет.
Все проводили её взглядом — София шла не торопясь и было видно — Золушка только что стала принцессой.
* * *— Здорово! — я и не пытался скрыть своё восхищение. — Где вы так научились играть? По книжке?
Она смутилась, улыбнулась.
— Можно на «ты», Брюс? Если не возражаете…
— Можно, — я протянул ей руку и она пожала её, уже почти без опаски.
— По книжке, — согласилась она, взяла меня за руку. — Спасибо, Брюс! Я там чуть от страха не умерла.
— Мне казалось, что вы… что ты спокойнее остальных.
— Я ужасно боялась, — призналась она. — Правда-правда! Брюс, если можно, я хотела бы ходить туда со тобой.
— Мне там нечего делать, — вздохнул я. — Он меня разделал в пять минут.
Она остановилась сама, и вынудила остановиться и меня. Строго посмотрела мне в глаза.
— Брюс, я ужасно такого не люблю! Вы хорошо играете, я же видела! Просто торопитесь. И сразу настроились на поражение. Я угадала?
Нелегко признаваться в таком. Но мне удалось.
— Вы сильный человек, — она привстала на цыпочки и поцеловала меня в щёку. Тут же покраснела. — Ой, прости. Хочешь, будем вместе заниматься?
— Я правда хорошо играю? — не выдержал я.
— Правда, — подтвердила она. — Брюс! Ну неужели я должна намекать?
Я не сразу понял, о чём она. А когда понял, сам чуть не покраснел.
— Ты прекрасно играешь, София.
— «Софи». Мне так привычнее, Брюс. Спасибо! — и она медленно, с достоинством кивнула. И рассмеялась.
— Мадемуазель!
Я мысленно вздохнул. Опять Жан. Но на этот раз он не дурачился. Подошёл, церемонно встал на колено и протянул Софии букет роз. Три белых и две чёрных. Ого, ничего себе, где он их взял?
— Позвольте выразить восхищение принцессе шахмат!
Я почувствовал себя настолько лишним, что тут же решил уйти. Но София поймала меня за руку — так, чтобы Жан не заметил. Она величественно приняла букет и протянула ладонь — для поцелуя. Жан встал, ещё один средневековый поклон — и он удалился.
— Брюс, — София оглянулась, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. — Не бросайте меня! Я не умею просить остаться и не хочу учиться!
— Мы же на «ты»?
— Ой… — она снова покраснела. И снова привстала на цыпочки и снова поцеловала в щёку. — Прости!
— Значит, до завтра? — мы подошли ко входу в общежитие. — Проводить?
— До завтра, — она улыбнулась. — Нет, не нужно.
* * *— Жаль, что её встретил ты, а не я, — вздохнул Жан, когда я рассказал ему, вечером, как познакомился с Софией. — Я чемпион по ношению сумок.
