Дмитрий Нечай - Анатомия пришельца
Я подумал.
-Огонь, говорите? Ну, что ж, полетели. Однако сворачивают они не горы пока, головы друг другу сворачивают под вашим чутким руководством, между прочим.
На среднее звено флотилии нас доставлял челнок новой конструкции. Переоборудованный под боевую минимашину, он вмещал вдвое меньше прежнего людей, зато вооружения на нем было предостаточно. Неизмеримо длинная цепочка кораблей тянулась слева по борту, постоянно уменьшаясь своими звеньями и исчезая в бесконечности. Начиная с шестого и до самого, видимого невооруженным глазом, последнего корабли светились изнутри алым заревом. Оно то вспыхивало ярко, то замирало в каком-то ожидании; казалось, что это большая мерцающая гирлянда на темном фоне вселенной.
- Ваше счастье, советник, что в старые времена были знающие и умеющие люди. Не создай они этих прочнейших и надежнейших кораблей, наводили бы свой порядок там, - я кивнул за окно.
Советник молчал.
- Какой-то невероятный идиотизм вы там внутри творите, давно, казалось бы, все разлететься на куски должно. А оно стоит, как скала, и ничего ему не делается. Нет, вы так не умеете, да и уметь не будете. Не та школа и методы. Временщики вы в истории людей, страшный сон.
Советник отстегнул ремни безопасности.
- Вы правы. Нет, не смотрите на меня так, не про историю я говорю. Правы вы, крепкие корабли. Есть такие, что пусты внутри уже от хвоста до головы, парадокс, а они летят себе и хоть бы лопни.
Челнок заложил вираж и юркнул к ближайшему кораблю. Из дальних частей корпуса ровным голубым полем, расстелившимся под нами, засверкали вспышки. Разрывы сверху и по бокам затрясли челнок. Тут же, сзади нас, выйдя из шлюза корабля, бросились в ту сторону с десяток боевых, похожих на толстые стержни, цилиндров. Невидимые батареи сходу уничтожили три из них, после чего завязался бой. Уходя все ближе к шлюзу, картина боя становилась видна все хуже и хуже. Я успел заметить, что еще два цилиндра разлетелись вдребезги, осыпая своими остатками корпус корабля.
- Это что, укрепления ваших врагов? - садясь к выходу, спросил я у советника, тоже в интересом наблюдавшего за боем.
- Да, это батареи Гура. Захватили на днях хвостовую часть, укрепились, никак выбить их не можем. Огневая мощь большая у них, подойти близко не дают. Ну, ничего, через пару дней при таких расходах у них энергия на нуле будет. Ни минуты покоя знать у нас не будут.
Челнок, сбросив скорость, влетел в шлюзовой зал.
Советник подсел ко мне.
- Сейчас нас встретит наш руководящий сражениями, с ним мы съездим на боевые позиции. А, вообще, здесь жарковато, но вы не волнуйтесь. У нас обеспечение безопасности руководства и его людей на первом месте в таких условиях.
- Это с каких таких пор я стал вашим человеком, не забывайтесь, советник, я сам по себе, а вы - это вы. То, что я бездейственно все это созерцаю, не следствие моего нежелания, это мое бессилие. Будь моя воля, я б вас всех в ту печь вместе с вашим милым Стапом. А безопасность ваша - за счет жертв других, мне такой вовек не надо, да куда теперь тут деться, некуда. Вот и приходится с вами рядом быть. Так что, не путайте, советник, не путайте.
Советник схватился за голову.
- О, горе мне, горе с этим свободным, - он зашипел мне на ухо, придвинувшись вплотную. - Ну, пожалейте вы людей хотя бы, хоть они и холуи. Мне ведь после этих речей ваших о Стапе да о власти их как перчатки менять надо. Вот этих тоже сейчас на передовую надо, использовали вы их, все. Кто про Стапа такое от кого-нибудь слышал и знает, что этому говоруну ничего за это не будет, тому уж не жить. - Советник отодвинулся и лег на сиденье.
Получался интересный поворот событий. И без того урезанная, моя свобода теперь ограничивалась еще и рамками моего чувства гуманности. Молодцы, сами убивают пачками, а мне пытаются гуманностью закрыть рот. Я ни минуты не сомневался, что советнику наплевать на эту охрану, как на людей. Единственное, что его и волновало, если вообще волновало, это ее, этой охраны, качество. Я думал с полчаса, но все сомнения пропали, едва я попал на позиции, где намечалось наступление. Там я увидел ту разницу, которая отличает эти откормленные рожи в черном за спиной у советника и искаженные предсмертной гримасой лица солдат, поневоле попавших в бой.
Мы сидели в укрепленной комнате штаба. Прикрытые бронированными заслонками, смотровые щели засветились розовым. Я сел на кресло возле одной из них. Сзади военный докладывал советнику.
- Вчера, в результате предпринятой атаки, захватили два зала и галерею, ведущую к двигательному блоку и коридорам аккумуляторных резервуаров. Сегодня утром броском попытались штурмовать двигательный блок. Потеряли три тысячи убитыми, атака отбита.
Советник подошел к смотровой щели.
- Так это значит и есть этот блок? - Военный появился у него за спиной.
- Да, это он. Вон там у них автоматические орудия, а вон там тяжелые. Утром всего раз тяжелыми стреляли, сразу по триста-пятьсот человек укладывают.
Советник выпрямился.
- Сколько есть, плюс резерв, есть ли что-нибудь летающее?
Военный оживленно заморгал.
- Всего тысяч шесть будет, летающего, пару блюдец переоборудованных, но там не более трех человек входит.
Советник быстро подошел к блоку связи в углу. Быстрая его речь была неразборчива, он говорил с центром. Через несколько минут он вышел и сделал наблюдения.
- Ну, что ж, пожалуй, начнем, - он обратился к военному. - Давайте, только как надо, быстро, решительно и чтоб без сюрпризов. - Советник сел в соседнее кресло.
- В этот раз, дорогой вы наш, - начал он. - В этот раз вы попали в самый что ни на есть жар. Стап говорил мне, что когда-то вы сказали, что видеть вам дают лишь малую долю того, что творится. Да и утром сегодня, видел я, недовольны были, вроде бы, что опять показывают нечто, не самое главное и большое. Теперь можете быть спокойным. Сейчас здесь самая трудная битва. Вчера они отбились, и мы потеряли, да вы и сами слышали, сколько. Это самая большая цифра за все время. Но если прибавить еще и тех, кто погибнет сегодня, то это прямо эпохальный масштаб.
Я вцепился в кресло.
- Советник, я вам настоятельно рекомендую крепко подумать, прежде чем что-либо мне говорить. Я не зритель на спектакле и картин покровожаднее и пострашнее никому не заказывал. А ваша бойня с антиоборотнем Гуром мне противна, как и вы сами, - я отвернулся от него, зубы сжались.
- Простите, если я вас обидел, - ответил советник.
- Просто я веду себя так, как обычно, и уж извините, но вы меня не закомплексовывайте.
Вернулся военный, он нагнулся над советником и что-то ему тихо сказал. Тот расправил плечи и махнул рукой.
- Начинайте.
