Орсон Кард - Тот, кто ходит по пятам
— И вас интересуют мои идеи, — сказал Рюбен.
— Ты сам предложил обменяться секретами.
— Ладно. Может, это и подстава, как вы выразились, но вовсе не для того, чтобы вы не заметили, как где-то происходит нечто важное, а для того, чтобы вы не заметили, что нечто уже произошло.
Босс с интересом посмотрел на него.
— Ты о чем?
— О том, что вы бегаете туда-сюда — и сегодня, и завтра, снова и снова, пытаясь обнаружить приземлившегося врага, — и не замечаете, что он уже здесь и проворачивает свои дела прямо у вас под носом.
Босс явно заинтересовался еще больше.
— Если они на такое способны, чего же они ждут?
— Не знаю, — ответил Рюбен. — Может, их пока не очень много и им нужно создать организацию. Или они не слишком сильны и хотят разделить нас, а потом уже властвовать. Не знаю. Но я думаю, они здесь. — И Рюбен рассказал боссу, что женщина в парке никогда не прикасалась к коробке от Ауэрбаха. — А как погиб Мейнард? Мой пес. Всего лишь укусил ее и упал замертво.
— Интересная теория, — сказал босс. — Она все очень хорошо объясняет, чего-нибудь эдакого заковыристого мы и ожидали. За исключением одного.
— Чего же?
— Нам все известно об этой женщине. У нее есть свидетельство о рождении, куча родственников. Ее не могли внедрить, потому что ей уже исполнилось тридцать, когда появились вражеские корабли. Извини, но это обычная предательница, вполне заурядная и земная.
— А собака ее когда-нибудь прежде кусала? — спросил Рюбен.
— При чем здесь это?
— При том, что если человек может убить пса, не оставив ни ран, ни ушибов, вообще ничего, — это не обычный человек. Ее изменили, понимаете?
Босс улыбнулся.
— Очень хорошо, Рюбен. Мы все проверим.
Рюбен покачал головой.
— Пообещайте мне кое-что.
— Что именно? — спросил босс. — Некоторые обещания я просто не вправе давать.
— Пообещайте рассказать о результатах.
Рюбен направился к выходу, но остановился возле Мейнарда. Мертвый пес выглядел скверно, и мальчик не погладил его.
— Хочешь, мы позаботимся о нем? — спросил босс.
— Да, — ответил Рюбен.
Три месяца спустя ему рассказали о результатах. Как Рюбен и заявил в свой минувший день рождения, год оказался для него удачным. Он встретился с президентом Соединенных Штатов, который пожал ему руку и вручил медаль; впрочем, это не произвело на Рюбена особого впечатления. По всей стране в газетах появились фотографии мальчика, вместе с фотографиями завербованных врагами людей, за которыми он следил; это тоже не вызвало у Рюбена ни малейшего душевного трепета.
А кроме того, он вернулся домой.
Отца это явно не обрадовало. Рюбен заметил, что на дверях всех спален появились новые замки, но просто подумал: «Ну и черт с тобой!» Он подолгу наедине разговаривал с матерью — просто чтобы позлить отца. Они часто ссорились, Рюбен с отцом. И мать понимала мальчика ничуть не лучше, чем прежде. Но все равно переезд не только позволил ему послать к дьяволу опостылевшую казенную квартиру, но имел и другие светлые стороны.
Выяснилось, что враги очень умны, что они похожи на что-то вроде разреженного болотного газа. Их было всего шестеро, и им пришлось захватить человеческие тела — тела любопытных, которые подошли слишком близко, — чтобы иметь возможность хоть что-то делать на Земле. Оказавшись в человеческой оболочке, враг погибал вместе с гибелью оболочки. Поэтому расстрельная команда (в полном соответствии с законом Юты) решила проблему вражеского вторжения. Корабли продолжали кружить вокруг Земли, но спустя несколько месяцев их обстреляли с «шаттлов» тяжелыми ракетами. Защита кораблей, еще несколько месяцев назад работавшая безотказно, теперь бездействовала, и корабли рухнули в Саргассово море.
Только в свой тринадцатый день рождения Рюбен по-настоящему понял, до чего же удачным оказался для него прошедший год. В этот день у него отобрали красную карточку. Теперь он, как и все, должен был носить деньги и на все спрашивать позволения. Но он не слишком огорчался. В этом было даже что-то забавное.
Назавтра после дня рождения отец с матерью повезли его в парк. Когда они уже сидели в машине, отец вспомнил о кинокамере.
— Она наверху, в моем стенном шкафу, — сказал он, и Рюбен побежал назад по асфальтовой дорожке.
Войдя, он остановился сразу за дверью. На мгновение наклонил голову, вытянул руку, подождал немного и…
Камера материализовалась у него в руке.
Он открыл глаза, посмотрел на камеру, улыбнулся и вышел из дома, не забыв запереть за собой дверь, — как его всегда просил отец. И побежал по дорожке, беседуя с чужаком в своей голове, который следовал за ним на гораздо более близком расстоянии, чем мог следовать за людьми сам Рюбен в те далекие времена, когда был еще ребенком — и человеком.
Примечания
1
Игра слов: sheep — овца, sheepdog — овчарка, sheepish — робкий.
