Фрэнк Герберт - Операционный синдром
Прозвенел колокольчик у входа в дом Эрика, сигнализируя, что кто-то наступил на коврик у двери. Доктор нащупал выключатель сканера у кровати и, щелкнув им, посмотрел на главный экран в спальне. На нем появилось лицо Колин. Он нажал на кнопку, чтобы открыть дверной замок, но не попал, нажал еще раз, теперь уже удачно. Эрик пригладил рукой волосы, застегнул верхнюю клипсу комбинезона и вышел в прихожую. Стоящая в холле Колин казалась крохотной и нерешительной. Увидев ее, Эрик почувствовал, как какая-то паутина окончательно опутывает его. Он подумал: «Парень, еще один день, и ты на крючке».
— Эрик, — сказала Колин.
Доктор ощутил теплоту и мягкость прильнувшего к нему тела. От ее волос исходил легкий аромат.
— Мне не хватало тебя, — ответил он.
— Ты видел меня во сне? — спросила она, подняв на него взгляд.
— Это был нормальный сон, — Эрик поцеловал женщину.
— Доктор! — улыбка сгладила язвительность ее восклицания.
Колин отодвинулась от него и сняла свой отороченный мехом плащ. Из внутреннего кармана плаща она вынула тонкую голубую книжечку.
— Вот схемы. Пит ничего не подозревает.
Внезапно она пошатнулась. Тяжело дыша, Колин ухватилась за его руку. Он поддержал ее.
— Что с тобой, дорогая? — испуганно произнес Эрик.
Она покачала головой, глубокие вдохи сотрясали ее тело.
— Ничего. Просто… небольшая головная боль.
— Небольшая головная боль — это ерунда. — Он приложил свое запястье ей ко лбу. Лоб был немного горячим. — Ты не больна?
— Нет, уже проходит, — ответила она.
— Мне не нравится этот симптом. Ты ела?
— Нет, я редко завтракаю… Надо беречь талию, — Колин уже успокоилась.
— Ерунда! Проходи, поешь немного фруктов.
— Да, доктор… мой дорогой.
Отражение на внутренних контрольных панелях музыкрона придало лицу Пита подчеркнуто демоническое выражение. Его рука покоилась на релейном выключателе. В смятении он подумал: «Колин, я хотел бы управлять твоими мыслями, хотел бы приказывать тебе, что делать. Каждый раз, когда я пытаюсь, тебя пронзает головная боль. Жаль, что не знаю, как на самом деле работает эта машина».
В лаборатории Эрика, как результат его ночной деятельности, все еще царил беспорядок. Он помог Колин усесться на край верстака, разложил схемы музыкрона рядом с ней. Она посмотрела на открытые страницы.
— Что это за забавные каракули?
— Электрические схемы, — улыбнулся он. Эрик взял зажим и, глядя на схему, стал вытаскивать провода из резонансного контура. Он остановился, его лицо приобрело оттенок замешательства.
— Этого не может быть, — глядя на схему, произнес он. Эрик нашел блокнот, перо и стал проверять чертежи.
— Что-то не так?
— Какая-то бессмыслица.
— Что ты имеешь в виду?
— Схема не соответствует тому, что должна делать машина.
— Ты уверен?
— Я знаю почерк доктора Аманти. Это не его стиль. — Эрик начал перелистывать буклет. Одна страница выпала. Он осмотрел переплет. Некоторые страницы были вырезаны бритвой, а на их место вставлены другие. Тонкая работа. Если бы страница не выпала, он бы не заметил.
— Ты сказала, что легко добыла схемы. Где была книжка?
— Лежала сверху на музыкроне.
Эрик посмотрел на женщину задумчиво.
— В чем дело? — ее глаза излучали неподдельную искренность.
— Хотел бы я знать, — он указал на буклет. — Это такой же обман, как и Марсианские каналы.
— Откуда ты знаешь?
Эрик жестом указал на схемы.
— Если я соединю все подобным образом, аппарат воспламенится в ту же секунду, как только я включу напряжение. Есть только одно объяснение — Пит все про нас знает.
— Но откуда?
— Это то, что я хотел бы знать… Как он предвидел, что ты попытаешься добыть для меня схемы? Может быть, тот официант…
— Томми? Он такой приятный молодой человек.
— Да. Он продаст родную мать, если цена будет подходящей. Томми мог подслушать нас вчера вечером.
— Не могу в это поверить, — она отрицательно покачала головой.
В паутине музыкрона Пит заскрежетал зубами: «Ненавижу его! Ненавижу его!» Он попытался передать Колин приказ, но увидел, что это не удалось. Яростным движением он сорвал с головы металлическую полусферу, и, хромая, вышел из музыкрона.
— Она тебе не достанется! Если ты хочешь грязной борьбы, ты ее получишь.
— Неужели нет другого объяснения, — спросила Колин.
— А ты можешь придумать?
Она стала сползать с верстака, запнулась, прильнула к Эрику, прижав голову к его груди.
— Голова… больно… — певица обмякла в его руках, вздрогнула и стала приходить в себя, ловя ртом воздух. Она встала.
— Спасибо.
В углу лаборатории стоял шезлонг. Эрик подвел ее к нему и помог сесть.
— Ты немедленно поедешь в больницу для тщательного осмотра. Мне это не нравится.
— Это всего лишь головная боль.
— Весьма странная головная боль.
— Я не поеду в больницу.
— Не спорь. Я позвоню и закажу обследование, как только доберусь до видеофона.
— Эрик, я не поеду! — Она распрямилась в шезлонге.
— Я посетила всех врачей, кого хотела, — в сомнении Колин подняла на него взгляд. — Кроме тебя. Я сдала все анализы. У меня ничего нет… только что-то в голове. Я догадываюсь, что разговариваю со специалистом по этим делам, — улыбнулась она.
Колин откинулась на спинку, закрыв глаза. Эрик подтащил табуретку и, взяв ее за руку, сел рядом. Женщина, похоже, слегка задремала. Ее дыхание стало ровным. Прошло несколько минут.
«Если бы телезонд не был практически разобран, я бы обследовал ее», — подумал Эрик.
Колин вздрогнула и открыла глаза.
— Это музыкрон, — сказал Эрик, взяв ее за руку. — У тебя были когда-либо подобные головные боли до того, как ты начала работать с этой машиной?
— Были, но… не такие сильные, — она вздрогнула. — Я всю ночь видела ужасные сны об этих несчастных, сошедших с ума, постоянно просыпалась. Я даже хотела пойти и выяснить все у Пита.
Колин закрыла лицо руками.
— Как ты можешь быть так уверен, что это музыкрон? Я не верю в это. Не могу поверить.
Эрик поднялся, подошел к верстаку и стал под грудой деталей искать блокнот. Он вернулся и бросил ей книжицу на колени.
— Вот тебе доказательства.
Она взглянула на блокнот, не открыв его.
— Что это?
— Это некоторые цифры, касающиеся вашего маршрута. Я попросил турбюро проверить время ваших отъездов. С тех пор, как Пит выключал музыкрон, до момента, когда город выходил из под контроля, проходило ровно двадцать восемь часов. Такая временная задержка присутствует в каждом случае.
