Жерар Клейн - Иона
Мека понял, какими крепкими узами он связан со снарком.
Снарк, как и он, искал в образах и голосах свою принадлежность к виду. Но лица, пространство и звездные прерии снарка оказались миражом. Во Вселенной не было второго снарка, как в фототеке Ришара не было похожего на него человека. Но одним дано бегство к звездам, а другим – внутрь самого себя.
Вдруг он вскрикнул. Среди образов, которые, сменяя друг друга, пробивались через яростные кошмары снарка, он вдруг узнал лицо с густой шапкой волос – те же легкие тени под глазами, тот же полуоткрытый и улыбающийся рот с мелкими чуть неровными зубами. Имя ее было Лоранс. Двое детей, муж, возраст. Иона умерла. Испарялась. Снарк вобрал в себя ее крохотный внутренний мир точно так же, как фотоаппарат поймал ее улыбку для Мека. Она направлялась из района Ушира на Вегу. Возникшая вдруг искра страдания угасла в душе Ришара. Он понял, что даже не испытывает ненависти к снарку. Ему хотелось только нырнуть вместе с ним в солнце. Он задыхался, был подавлен и жаждал взрыва.
И вдруг в его душе воцарился мир. Он открыл и снова прикрыл глаза. Безмолвие. Чужие мысли оставили его. И только откуда-то из глубин мрака доносился шепот снарка:
«Мне очень жаль».
«Простите меня», – подумал Мека. Он ощущал паутинку, протянувшуюся к нему, которая доносила печаль и сожаление.
То был снарк, забывший о своем могуществе.
– Простите, – повторил Ришар Мека, обращаясь и к себе самому, и к двадцати пяти тысячам призраков. Печаль ушла.
Он стоял в кабине вожака, освещенной красными отсветами близких солнц, и готов был сделать то, ради чего пришел.
Именно за этим он явился, но смысл его работы полностью изменился – словно флюгер при неожиданном порыве ветра. Он сформулировал четкую мысль.
– Вожак ошибся. Вожак ошибся.
Снарк вздрогнул. Даже здесь, в кабине, Мека ощутил его дрожь. Еще мгновение назад царившее безмолвие взорвалось многоцветьем вопросов.
Их можно было сравнить с фейерверком в ночи или отблесками заходящего солнца на гребешках волн. Вопросы нахлынули на него, подхватили, и ему не пришлось прилагать усилий, чтобы похоронить в глубине души тайные причины его действий, – выдумка вдруг стала истиной. Своему брату, а снарк был ему братом, он мог поведать лишь истину. Он рассказал о темных просторах, куда не могут пробиться даже лучи звезд, о залитых золотистым светом прериях, где стада снарков играют, перелетая от одной рождающейся звезды к другой. Он показал ему, что пространство и снарк составляют единое неразрывное целое. Он наставлял его, что надо лететь к туманности Андромеды, а потом добираться до границ Вселенной, перейдя которые он потеряет из виду галактики и обретет забвение.
Мир вокруг снарка опрокинулся. Он изменил направление полета, рыская, словно стрелка компаса, в поисках нужного пути, как бы принюхиваясь в поисках следа, оставленного собратьями в пространстве. Снарк дрожал от возбуждения.
Красное свечение стен почти угасло. Призраки удалились в предвидении бесконечного путешествия. Исчез комок ненависти. Мозг Ришара уловил робкий вопрос. Он обдумал его, взвесив все за и против. Его ничто не привязывало к этой галактике. «Говоря, что я отношусь к людям, они вежливо лгут».
Но не был он и снарком. Его место было где-то между, он скорее был посредником, чем укротителем. «Я, – подумал он, – ошибка природы, любопытное существо, монстр еще более удивительный, чем снарк. Я – человек пространства, осужденный этим же пространством на одиночество». Он не мог без защиты выйти в открытый космос, он не мог с помощью своих хрупких конечностей направлять свой бег от одного мира к другому. Он должен был остаться здесь.
– Нет, – прошептал он.
В его душе что-то затеплилось, словно появилась крупица надежды. Он не знал названия этого чувства, и его не должен был ощутить снарк. Но это походило на первую капель после долгой суровой зимы.
– Нет, – печально повторил он, понимая, что будет отброшен в небытие, изгнан из собственной мечты. Он ощутил, как его мягко, но настойчиво подталкивают к выходу, передал последнее «прощай» снарку и двадцати пяти тысячам бессмертных и оказался один в пустоте.
Стекло шлема запотело. «Удача!» – мысленно крикнул он.
Но темная капля, окруженная пламенем, уже растворилась вдали.
– Вы добились успеха, – надсадно орал голос в наушниках.
– Вы – истинный кудесник, Ришар. Он удаляется. Вы спасли два миллиарда жизней.
– Я очень устал, – ответил он, пытаясь прекратить вращение и разглядеть светлое пятно Андромеды.
– Сейчас за вами прилетят.
В наушниках щелкнуло.
– Как вы считаете, он уже достаточно удалился, чтобы открыть по нему огонь…
– Что? – едва выговорил Мека.
Усталость давила на него с той же силой, как если бы он вдруг очутился на Земле.
– Открыть огонь. Уничтожить его. Мы не можем позволить ему удрать. Он слишком велик и всегда будет представлять опасность для звездоплавания.
– Не думаю, – медленно процедил Мека. – Он не вернется, пока не достигнет границ Вселенной. А ваше обещание?
– Мы обещали, что он будет ваш. Но он ушел из-под вашего контроля.
Ришара охватил гнев.
– Я дал ему свободу. И позову обратно, если вы откроете огонь.
Воцарилось молчание.
– Вы мне солгали!
– Подождите. Вы уверены, что он не вернется?
– Абсолютно уверен.
– Вашего слова достаточно. Пусть проваливает ко всем чертям. Катер подберет вас через несколько минут.
Мека печально усмехнулся Он плыл в пустоте и, куда бы ни кинул взгляд, видел лишь черный космос и светящиеся шары солнц «И нигде нет оазиса ни для снарка, ни для меня», – подумал он. Оазисы – мираж, который удаляется по мере бесконечного падения в бесконечность. Он солгал снарку.
Кто-то в далеком прошлом солгал ему.
Но когда приблизился катер, крупица надежды, прятавшаяся в глубине его души, вдруг раскрылась, как солнечный зонтик.
Снарк мчался не к вымышленному миру, а в будущее. Он был первым в своем виде, но появятся и другие. И быть может, завтра возникнет огромное стадо биосконов, удравших из человеческих загонов в бесконечные прерии, где вместо трав растут звезды. И отныне его роль будет состоять в том, чтобы снабдить снарков верой, указав им путь в будущее.
Он скользнул в люк катера хохоча и плача от сумасшедшей мысли, вдруг пришедшей ему на ум быть может, в неведомых далях он, Ришар Мека, Иона, побывавший в чреве межзвездного левиафана, станет персонажем снарковых легенд, отворившим перед ними шлюзы времени.
