Валентин Бабакин - Путь Анубиса
– Мотор японский. Сcуcуки. Сорок кобыл, – многозначительно произнёс он. – Пошли, что ли?
Степана по-прежнему штормило. Но, он достаточно проворно пробрался к трапу и ловко спустился на берег. Шатаясь, пошарил в карманах, достал ключ, наклонился. Его повело в сторону, но он удержался на ногах и при этом изловчился не только попасть в замок, но и повернуть в нем ключ. Освободив цепь, он бросил ее в лодку и шагнул в неустойчивую посудину, чудом не свалившись в реку.
– Ты управлять-то сможешь? – с сомнением спросил Василий, глядя, как Степан на четвереньках перебирается на корму.
– Обижаешь, – бросил тот через плечо. – Мне главное до мотора добраться. Оттолкни.
Василий оттолкнул лодку от берега и сам прыгнул на борт.
– Садись, не шатай, – Степан указал на доску, приспособленную для сиденья, а сам размашисто дернул ручку стартера. Мотор завелся с половины оборота. Степан упал на дно лодки, но румпель управления не выпустил. Посудина, накренившись, развернулась по течению реки, набирая скорость.
– А что не спросил – куда плыть-то? – поинтересовался Василий.
– Не плыть, а ходить – это, во-первых. Плавает – сам знаешь что. А на счет ходить – ясно куда, – хмыкнул Степан. – Отсюда все в Стрелку идут.
– Мне в Стрелку не надо. Мне на Драконий остров. Знаешь такой?
Мотор резко сбавил обороты. Лодку подхватило течением.
– На Драконий остров? – переспросил Степан, и его пьяные глаза сверкнули огнем в свете холодной луны. – Ночью? Ты чо там забыл?
– Надо.
– Драконий – это совсем другое дело. Это будет дорого стоить.
– Почему?
– А там черти водятся.
– Какие ещё черти?
– А кто его знает! – Степан почесал затылок, затем оглянулся, будто учуял кого за спиной. – Может и не черти вовсе. Там на скалах по ночам последнее время огонь светится. Необычный огонь. Синий такой. Погорит, погорит, да и потухнет. А Федька Косой, что самоловы на стерлядь там всегда ставит, говаривал, будто видел и не раз, как с неба на вершину скалы столб света спускался. Но ему веры нет. Месяца три назад приключилась с ним белая горячка. Еще снег не сошел, а он бегал по всему посёлку без штанов и орал, мол, что десять чертей за ним гонятся. Убить хотят или еще что там.
– Сколько? – прервал Василий неожиданно разговорившегося Степана.
– Двадцать чертей! – Степан растопырил пальцы на руках.
– Я не про то. Сколько тебе надо. За сколько на остров свезёшь?
– Ну, – Степан почесал бороду.
– Решай быстрее. Я тороплюсь.
– Ещё столько же, – выпалил тот.
– Это двести?
– Ага, – жадно затряс бородой Степан.
– Держи, – Василий протянул деньги. – Давай, газуй!
– А ты не жадный, – ощерился Степан. – Держись крепче! Эх, прокачу!
Мотор взревел. Лодка рванула по воде, разметывая волну. Василий вцепился в борта. Ветер ударил в лицо. Луна скрылась за облаками. Неустойчивая деревянная посудина неслась в темноту на сорока лошадях японского мотора. В кармане снова завибрировал телефон. Опять Каменецкий.
– Белавин?! Как дела?
– На воде я. К острову путь держим. Степан! – крикнул Василий пьяному штурману. – Долго ещё плыть?
– Скоро! – донеслось через ветер. – В Ангару уже входим.
Лодка заплясала по волнам, так, что у Василия голова затряслась.
– В Ангару входим! – крикнул он в трубку.
– Понял. Километров десять еще осталось. Остров видишь?
– Какой остров? Тут ночь непроглядная. А, черт! – выругался Василий. Лодку тряхнуло, и он чуть не выронил телефон за борт.
– Что там у тебя? – насторожился Каменецкий.
– Да я тут на глиссере рассекаю воду с пьяным штурманом.
– Шутник. Слушай, Вася. Я к тебе вертолёт направил с бригадой наших. Они на подлете уже. Так, что – имей ввиду.
– Хорошо! Понял! Что ещё?
– Пока всё.
– Тогда конец связи. – Василий поспешно сунул трубку в карман и снова вцепился обеими руками в борта. Холодные брызги летели ему в лицо. Лодка, не сбавляя скорости, легко рассекала крупную речную зыбь.
– Тут всегда так! – крикнул Степан. – Волны пляшут. Здесь Ангара с Енисеем сходятся. Радуются встрече. Легенда есть такая о двух этих реках. Слышал?
– Слышал, – кивнул Василий. Сквозь шум ветра в ушах до него доносилась пьяная болтовня Степана. Тот, как заправский гид пересказывал известную легенду двух рек. Но Василию было не до сказок. Он напряженно всматривался вперед. Луна выскочила из облаков и залила призрачным светом спящую землю. Речная зыбь закончилась, и лодка неслась легко по гладкой посеребренной луной воде. Справа по борту мерцали редкие огни поселка. Противоположный берег, напротив, чернел над ангарскими водами высокой крутизной. Прямо по ходу лодки на горизонте пробилась узкая полоска утренней зари. В начале июля светает рано.
– Славное море, священный Байкал, – громким, истошным голосом завопил Степан. – Славный корабль омулевая бочка. Эй, баргузин, пошевеливай вал, -молодцу плыть недалечко.
«Умопомешательство какое-то. Полный бред», – подумал Василий. Слова древней песни местного исполнения резали ему уши.
– Замолчи! – крикнул он певцу. А тому хоть бы что. Степан помнил всю песню наизусть и обстоятельно не торопясь довел ее до заключительного куплета.
Славное море, священный Байкал,
Славный мой парус -– кафтан дыроватый.
Эй, баргузин, пошевеливай вал, –
Слышатся грома раскаты.
Войдя в раж, Степан раз за разом продолжал повторять две последние строчки. А тем временем из-за поворота реки на фоне полоски зари показался черный силуэт.
– Это он?! – выкрикнул Василий, указывая рукой вперед.
– Он самый. Дракон наш, – ответил Степан, прекращая пение. Лодку бросило в одну сторону, потом в другую. Вода бурлила за бортом, крутилась водоворотами.
– В порог вошли! – крикнул Степан. – Видишь сколь камней вокруг всяких разных больших и маленьких. Это последняя преграда, что Байкал перед Ангарой на пути к Енисею выставил. Но любовь она все пройдет, все преодолеет, все преграды на своем пути сметет. Раньше эти камни скалами острыми здесь торчали, а время их сгладило.
Василий смотрел по сторонам. Лодка, не сбавляя скорости, неслась среди водоворотов и огромных валунов. Вода пенилась меж ними. Скала приближалась. Полоска утренней зари ширилась на горизонте, разгоняя ночной мрак. У берегов заклубился молочный туман, медленно заволакивая окружающий пейзаж.
«Точно, словно дракон спящий, – подумал Василий, глядя на многометровую скалу. – Спину над водой выгнул. Давно заснул. Гребень деревьями зарос. На ветру стволы скривились. А это что там, на вершине? Что это»?
