Валентин Бабакин - Путь Анубиса
Добежали быстро и остановились разом, как вкопанные. На выжженной земле в темноте светилась звезда. Вовка наклонился и взял ее в руки.
– Камень, – прошептал он.
Это был черный кристалл. Он ярко светился в темноте.
– Это знак, – уверенно произнес Вовка. – Он жив. Папа жив. Я уверен.
– Жив, – согласился Степан. – Это его свет. Пошли Вован. Надо идти.
– Он жив, – прошептал Вовка, пряча камень в нагрудный карман ближе к сердцу.
* * *Наступило утро. С высоты неба глаз одинокого коршуна видел, как ветер колышет каждый листок на дереве. Коршун не спешил. Он знал – добыча не ускользнет. Все будет, как всегда, как сотни и тысячи лет назад, когда его далекие предки, сложив крылья в смертельном пике, вонзали свои острые когти в зазевавшуюся добычу. Глаза его предков видели многое. Внизу рождались и умирали люди, сталкивались в смертельной схватке воины, рушились и уходили в небытие великие империи. Жизни человеческие падали каплями дождя в океан вечности. Но в небе ничто не менялось. Там плыли безразличные белые облака, грозовые тучи проливались на землю дождем, и медленно кружили серые хищные птицы.
Коршун кружил и видел, как по узкой лесной дороге идут два человека.
– Кажись, скоро выберемся, – произнес Степан. Я думаю, что до какого-нибудь поселения уже близко.
В сотне метров позади путников лесная чаща расступилась, и на дорогу вышел Мольгаут. Постояв несколько секунд неподвижно, он поднял бластер, приведя его в боевую готовность. За его спиной треснул сухая ветка. Атаниец резко обернулся и увидел Дзиона.
– Не спеши, – тихо произнес тот.
– Ты откуда здесь? – Мольгаут опустил оружие.
– Мимо шел, – усмехнулся Дзион. – Спрячь пушку. Ситуация изменилась до наоборот.
– Что случилось? – поинтересовался Мольгаут.
– Нам поручено охранять нашего командира.
– Не понял. Какого командира?
– А ты догадайся с трех раз, как говорят здесь.
– Это…, – Мольгаут оглянулся в сторону удаляющихся Вовки и Степана.
– Ага, – кивнул Дзион. – Ты правильно сообразил.
– Кто поручил?
– Снова догадайся, – ухмыльнулся Дзион.
Мольгаут ненадолго задумался, после чего указал пальцем в землю и вопросительно уставился на Дзиона. Тот молча кивнул.
– Он мне позвонил, – сообщил Дзион, опередив вопрос Мольгаута.
– Лично?
– Да.
– А ты ничего не путаешь?
– Нет. Он разговаривал со мной на нашем родном языке.
– Вот так и позвонил? А, впрочем, почему бы и нет. Признаться, я иногда сам ожидал этого. Но странно, – в глазах Мольгаута промелькнуло сомнение. – Странно. Он поручил нам охранять своего палача? Почему?
– Кто его знает. Нам не дано предугадать его планы. Он сообщил мне, что уничтожитель Анубиса, стал величайшим воином и обрел силу. Пройдет время и воин вернется в наш мир.
– Когда?
– Всему свое время. Пойдем же сообщим нашему командиру радостную для него весть.
– А он поверит нам? Кто мы для него теперь?
– Поверит. Он нас узнает.
– Ты уверен?
– Вне всякого сомнения. Я скажу ему фразу на нашем родном языке.
– Какую фразу?
– Какую? – Дзион на миг задумался. – Я ему скажу его же фразу. Он произнес ее тогда перед своей последней битвой. В тот миг он держал в своих руках черный камень с маленькой звездочкой внутри и смотрел на него так, как будто в последний раз. А потом он поднял глаза к небу, туда, откуда приближалась эскадра кратонов и произнес: «На разных языках слово „небо“ звучит по-разному. Но небу безразлично, как его называют. На то оно и небо. Оно любит тех, у кого есть крылья».
Зачем он это сказал? Я тогда не понимал. Не понимаю и сейчас.
– Тогда пойдем, спросим, – предложил Мольгаут.
Дзион молча кивнул.
Утренний туман медленно заклубился меж деревьев, прикрывая собою идущих по дороге атанийцев и, заглушая их шаги.
Начинался новый день.
