Сергей Волков - Великое Лихо - 2
- Что - если только? - насторожено спросил Зугур.
- Если только та битва в устье Обура, которую я в будущности видел, не истребит их до последнего! И нас, без поддержки оставшихся, заодно. - Шык встал, подбросил дров в костер, поплотнее запахнул надетый поверх лисьей шубы подбитый оленьим мехом плащ - морозец к полуночи изрядно придавил и пробирал до костей.
- Так раз видел ты эту битву, волхв, значит будет она? И смерть наша тож? - спросил Зугур, тоже заворачиваясь в плащ по самые брови.
- Не обязательно... - покачал головой Шык: - Будущность, что Алконост показывает, она лишь МОЖЕТ случиться. Если сейчас, в нашем времени, что-то изменится, по другому пойдет, то будущность поменяется. Все связано, всегда одно из другого вытекает, как вода из крынки, и никогда - наоборот.
Битва Богов и смерть наша в том случае сбудется, если мы все так, как задумано, делать будем, и до Обура этого треклятого в срок, что назначили, дойдем. А если раньше мы поспеем, или вовсе то место стороной обойдем, то ведь не будет нас там, так?
- Ну. - кивнул Зугур.
- Вот и получается, что это уже не то, а другое будущее, а в нем все по другому случится! Не по Владыкиному!
- Так спешить тогда надо! - вагас хлопнул кулаком в рукавице о другую руку: - Спешить, торопиться, ещё по снегу проскочить Обур, и не через устье идти, а ниже. Вот и обманем плохое будущее!
Шык покивал молча, потом сказал уже про другое:
- Спать давайте, други, пора уже. Время позднее, а если мы торопиться решили, то завтра пораньше вставать надо, и днем привалы сократить до малости.
Путники споро приготовили в снежной яме логово из лапника и шкур, улеглись, тесно прижавшись друг к другу, укрылись плащами. Вскоре Шык и Зугур уснули, а Луне все не спалось. Мерещились какие-то видения, проплывали чередой лица виденных в Лысой горе людей, то и дело являлся отец, молчаливый и кроткий, как всегда. Потом Луня представил себе Межзвездную Бездну, огромную, бескрайнюю, черную и холодную. Представил, как летит в ней Небесная Гора, приближаясь к Земле, и ещё представил, как рассыпается она вдруг в прах, исчезает, сохраняя людям жизнь. Эх, кабы можно было её вот так легко, одной мечтой развеять, на сколько проще все бы оказалось!
С тем и уснул Луня.
* * *
Утром путники проснулись под толстым слоем снега - оказалось, что после полуночи начался снегопад, заваливший все вокруг свежим пушистым снежком. По такому быстро бежать трудно - лызины проваливаются, а в мех на их нижней стороне набиваются снежинки и мешают идти.
Быстро перекусили, увязали мешки, Шык достал Чертеж и прикинул, сколько им ещё идти до земель чудей. Выходило - всего ничего, день-два, не больше. Путники встали на лызунки и гуськом двинулись на полуночь и закат, а по правую руку от них, ещё не видимое за заснеженными деревьями, вставало в морозной дымке багровое неяркое солнце.
* * *
На брошенное чудское селение, заваленное снегом по самые крыши, маленький отряд напоролся к середине следующего дня. Два десятка корой крытых избушек, выстроенных на огромных пнях, пара балаганов, изгородь вкруг - вот и все городище. И ни следа, ни зарубки - нет людей, ушли, давно и навсегда, судя по тому, что все, что можно было унести, с собой забрали.
- Вот так так! - удивленно протянул Зугур, сгибаясь в три погибели и заглядывая в крайнюю избу: - Одни стены! Кто ж их спугнул, сынов заячих? Уж мест-то - глуше не придумаешь, леса кругом чащобные, пеший еле-еле пройдет, а уж конному и вовсе не пролезть.
- А летом тут ещё и болотина везде! - кивнул Шык: - Тут чудей точно никто не достал бы. Что ж за напасть, хотел бы я знать? Ладно, дальше побежим - больше узнаем. Нам, пожалуй, и все равно, встретим мы тех чудей, нет ли...
- В тепле-то хорошо бы переночивать хоть разок, а, дяденька? - Луня зябко повел плечами: - Да и припас, что из дома прихватили, к концу подходит.
- Лунька, тебе пожрать бы только! - хохотнул Зугур: - По мне так: чем меньше мы кого на пути нашем встретим, тем лучше!
Тут уж против сказать было нечего, и Луня, сердито сопя, первым двинулся дальше, бороздя лызинами снежную гладь.
Лес мало по-малу менялся. Совсем исчезли родные дубы, стало меньше липы и березы, зато появился густой подлесок из ольхи, тальника, вербы. "По болотам идем!", - смекнул Луня. Шык говорил, что земли чудей вдоль всего морского побережья болотистые и мокрые, летом гнуса полно, а от гнилой воды поднимается дурной дух, что вызывает болезни души и тела. Еще водится в болотах прорва всяческой нечисти, и ночью по чудским лесам лучше даже отрядно не ходить - добром не кончится. Хорошо, хоть зимой промерзают топи, и нет ни гнуса, ни тварей окоянных - спят под корягами да в омутах, злобу копят.
На следующий день путники свернули к закату - Шык вел их к Соленой воде, чтобы не упереться в скалистые отроги Ледяного хребта, до которого было уже рукой подать, не больше пяти дней пути. По Чертежу выходило, что не сегодня-завтра путники должны были выйти к реке Буре...
Река открылась внезапно - едва трое походников проскочили небольшую, лесистую ложбинку и поднялись на косогор, как в глаза им брызнул яркий солнечный свет, а внизу открылось огромное заснеженное пространство, широкое и ровное. На той стороне, за широкой снежной луговиной, темнел лес. А прямо внизу, на покрытом снегом льду реки, они увидели перевернутые санки и несколько человеческих тел.
- Оружие вынайте, други! - посуровев, велел Зугур, который по прежнему считался в маленьком отряде главным по войским делам. Луня принялся отвязывать от поняги меч, Шык вытащил из своего мешка короткий арский меч, который он взял по просьбе Зугура - волхв не любил металла, справедливо считал, что его оружие - знание. Сам Зугур оружился знатно. Помимо меча, кинжала, топорика для метания, лука со стрелами, вагас прихватил ещё громадную двулезвийную секиру, ту самую, которой орудовал во время их похода в Зул-кадаш оставшийся в Сырых оврагах Фарн.
Ощетинившись точеной бронзой, путники скатились вниз и подъехали к лежащим на льду, припорошенным снежком телам.
То, что это чуди, Луня понял сразу, хотя никогда не видел никого из их странного племени. Невысокие, все в шкурах и травяных плетеных коробах на меху вместо шапок, бороды заплетены в косы, лица скуластые, глаза... А вот какие глаза у чудей, Луня увидать не смог - у мертвецов глаза выклевали вороны.
Шык внимательно осмотрел тела, потом велел Зугур перевернуть всех и оглядел с другой стороны.
- Чудно! - заметил вагас, воткнув секиру в снег и тревожно оглядываясь: - Четверо мертвых, а крови не видать! Чем их убивали, а, Лунька? Дубинами, что ли?
Луня, по примеру Шыка, тоже присел на корточки возле одного из трупов, закрыл глаза и провел рукой над телом. Там, где должна была быть рана, рука Луни обычно чувствовала холод. Не мороз, а внутренний холод, какой бывает от мертвяцкого камня на вершине кургана даже в самый знойный день. Луня умел это делать с раннего детства, и всегда находил у животных и малюток бессловесных болезные места.
