Сергей Свидерский - Тайна казачьего обоза
— Мир дому, хозяева!
Муж повернул лицо к жене и сказал с теплом:
— Казаки — добрые гости — приехали. Готовь угощение!
Остальных подъехавших казаков хозяин с хозяйкой встречали возле юрты с чороном[4] с кобыльим кумысом.
Сотник спешился, поклонился и обратился к хозяину по-якутски:
— Мир дому, благоденствия семье, отличной охоты и рыбалки, много зверя в лесу и рыбы в реках и озёрах! — после чего пригубил чорон, отпил кумыс и передал дальше.
Казаки каждый сказал своё слово, пили кумыс. Последним слово держал Пётр, сказал добрые слова и допил кумыс, перевернул и спросил озорно:
— А ещё для доброго казака кумыса не найдётся?
Хозяин ответил сразу всем, сказал, что всегда рад добрым гостям; затем посмотрел на Петра с теплом и что-то шёпотом сказал на ухо жене. Та
крикнула в сторону отдельно стоящей юрты. Из неё вышла высокая стройная девушка в оленьей шубе, дочь хозяев, в руках она держала чорон, украшенный дивной резьбой. Одарив казаков смелым взором серых глаз, она решительно приблизилась к Петру, улыбнулась, и протянула ему сосуд.
— Подкрепи силы, казак, утоли жажду.
Казаки подначили Петра, мол, покорила дикарка храброе сердце, как дальше казаку жить. На что Пётр лишь отмахнулся, полыхнуло лицо румянцем, взял из тонких девичьих рук деревянную чашу и, не отводя от девушки глаз, опустошил.
— Спасибо, сестрица! — вернул пустой чорон девушке, она лишь улыбнулась и скрылась в юрте.
Хозяин представил девушку:
— Айна, младшенькая, моя любимица. — И добавил: — Старшие сыновья сегодня-завтра вернутся с охоты. А теперь прошу угоститься, чем богаты.
За обедом ни хозяева, ни казаки не проронили ни звука; строганина из нельмы, макса[5], вяленый муксун, юкола из сига, запечённая жеребятина, отварная оленина, заяц на вертеле и пресная лепёшка — проста и сытна северная кухня; казаки в ответ поделились с гостеприимными хозяевами солью, сахаром, мукой и табаком.
На десерт хозяйка с дочерью подали кёрчех[6] с брусникой и голубикой, чохон[7] с измельчённой лепёшкой, саламат[8] и чёрный чай с молоком.
Разговор за чаем вели непосредственно связанный с погодой, интересовались здоровьем близких. Оказалось, родственники хозяина живут в Якутске, родной брат служит приказчиком в скобяной лавке купца Терентьева. Нашли, как водится, общих знакомых.
Внезапно беседу прервали один за другим два винтовочных выстрела, возбуждённые крики дозорных, тревожное ржание лошадей. Казаки и хозяин быстро покинули юрту, держа наготове винтовки.
— Семён, что произошло? — спросил сотник дозорного.
Тот, молча, кивнул на серые пятна, выделяющиеся на сиреневом снегу.
— Волки. — Спокойно произнёс Семён, перезаряжая ружьё. — Подкрались незаметно, прятались умело за снежными сугробами. Да меток глаз не проведёшь. И Ветерок не подвёл, — казак ласково погладил коня по шее, — голосом дал знать.
Второй дозорный притащил двух подстреленных хищников. В свете костров они показались огромными, крупинки снега, застрявшие в шерсти, ярко заиграли цветами радуги; в мёртвых глазах можно было прочесть отражение злости и ненависти.
Сотник с восхищением сказал, глядя на убитых животных, которые и мёртвые внушали уважение и страх своим видом:
— Какие красавцы! Попадись одному такому в лесу, без жалости зарежет, клыки, вон, как ножи, востры.
Хозяин оглядел волков, потрепал мех.
— К нам никогда они не заглядывали. — Посмотрел на сотника и добавил: — По вашим следам враг крадётся, неспроста они здесь появились.
Затем что-то крикнул жене и дочери, а казакам пояснил, что пока зверь не остыл, нужно снять шкуру и предложил вернуться в юрту. Сотник поинтересовался, нет ли вероятности, что поблизости бродят остальные, неизвестно, сколько их в стае, хозяин покачал головой и предложил вернуться в юрту. Когда все собрались, он обратился к ним со следующими словами.
— От деда к отцу, от него мне передался дар гадания и предвидения. К гаданию прибегаю очень редко, нельзя бесконечно тревожить духов, они не любят, когда нарушают их покой и часто беспокоят. Могут отомстить, кара их сурова. Но сегодня я нарушу своё правило…
Долина Дьулаанхайа, опушка леса, стан преследователей. 27 октября 1914 г.
— Господин У, простите, что нарушаю ваш покой, к нам присоединился отряд Соболя, — нарушил медитации осторожно приблизившийся разбойник, с тревогой глядя на застывшее лицо главаря.
Не открывая глаз, сквозь плотно сжатые губы У тихо произнёс:
— Что надо этой собаке?
Разбойник низко наклонил голову и почтительно сказал:
— Он ведёт себя вызывающе, его помощники с презрением смотрят на бойцов Безжалостного Тигра…
У резко махнул рукой:
— Прекрати лишний трёп! Говори по существу.
Разбойник, показалось, стал ещё меньше ростом:
— Он жаждет встречи с вами…
— Что?! — рассмеялся У. — Жаждет?!
— Именно так Соболь и сказал «жаждет».
— Ладно, зови зверька, — улыбнулся У, довольный внезапно пришедшему на ум сравнению, и проследил за быстро убегающим разбойником пытливым взглядом. — Посмотрим, Соболь, как ты выберешься из моей ловушки.
Как и положено бандиту, Соболь подошёл к У вразвалочку, жуя зубами веточку сосны, и медленно цедя через зубы поинтересовался:
— Думаю, Федя, пора рассчитаться со мной за первую часть выполненной работы.
— Ты мне не доверяешь? — изобразил изумление на неподвижном желтом лице У. — Мы знакомы давно, было хоть раз, чтобы я тебя подвёл? — и предложил сесть возле костерка, сделав определённый жест.
— Время течет, и люди меняются, Федя, — Соболь проигнорировал приглашение У. — Отдай мою долю и долю моих людей, и тогда я решу, стоит ли дальше участвовать в твоём мутном предприятии.
— Давай закончим дело, Соболь, — настаивает на своём У. — Я тебе передавал слова моих вождей, ты можешь рассчитывать на покровительство…
Соболь выхватил из-за пазухи револьвер и направил на У, чем поставил точку в его разглагольствованиях.
— Или ты отдаёшь мою долю, или… — изо рта бандита полетели слюни и злобой налились глаза.
Будто ничего не произошло, У ответил спокойно:
— Соболь, ты мне угрожаешь?
— Я требую своего!
— Мои гарантии… — начал У.
Соболь снова прервал китайца:
— Плевать хотел и на тебя с твоим сраным правительством и на твои говённые гарантии, мразь узкоглазая! Быстро гони долю!
Разгорячённый и взбешённый спокойствием китайца Соболь не заметил, как У выхватил небольшой изогнутый кинжал, быстрыми и отточенными движениями перерезал горло и вспорол живот. Пытаясь поймать руками вываливающиеся кишки, захлёбываясь кровью Соболь прохрипел:
