Сергей Свидерский - Тайна казачьего обоза
Юрта погрузилась во тьму. Красные уголья слабо тлели, их света было недостаточно для освещения. Лица людей угадывались с трудом. Все молчали. В том числе и хозяин.
Никто не решался прервать молчание. Искорки вспыхивали, перебегали по угольям, и снова красная темнота поглощала внутренность юрты, стирая различия между людьми и предметами.
— Отец, — обратился к хозяину сотник, — вот это только что увиденное нами… правда?..
Якут помассировал лицо, разгладились напряженные мышцы; он тяжело вздохнул и сказал, что можно верить увиденному, можно не доверять. Утро наступит и будет видно, правду ли показал огонь.
Нечипоренко сжал кулаки и сказал:
— Вместо двух, выставляем четырёх постовых. Меняем каждый час. Место дозора обустроить так, чтобы ни при каком раскладе часового нельзя было определить. Старший и ответственный я, и вахмистр Соловей. Ответственность лежит на всех.
Хозяин стойбища попросил задержаться сотника и, когда казаки оставили их наедине спросил, только ли золото везут казаки, нет ли у них того, что может сильнее золота интересовать преследователей. Зло, сказал пожилой якут, следует по пятам и, возможно, оно где-то рядом. Нечипоренко коротко ответил, кроме золота ничего в обозе нет, проследил за якутом, уловил на его лице недоверие. Отец, сказал сотник, золото тоже веский довод, чтобы преследовать обоз, надеюсь, добавил Нечипоренко, ты знаешь, С Россией воюет Германия, недоброжелателей и в мирные годы перечесть пальцев на руках не хватит, а в мутное время войны их и того больше. Так-то оно так, тяжело вздохнул хозяин, но, мгновение, помедлив, добавил, что всё-таки в обозе среди груза помимо золота есть ещё, ради чего такое количество людей пошло за ними следом, не выдаёт своё присутствие ничем. Скрытое поведение уже говорит о серьёзности намерений. Может ты и прав, старик, сказал сотник, но мне тебе добавить нечего.
Долина Дьуланхайа, опушка леса, стан преследователей, полночь. 28 октября 1914 г.Трогающие тонкие струны души сны об отчем доме У снились постоянно. В них он видел себя, то пятилетним мальчиком, то озорным подростком, то юношей с пробивающимся пушком на верхней губе и, с интересом наблюдающий за молодыми девушками. Эти сны будили его внутренне эго, загнанное необходимостью в самые дальние уголки сознания. И когда он видел эти прекрасные видения, ему становилось легко и свободно. Часто в этих снах приходили к нему любимые им горячо матушка и отец. Появлялось ощущение безвремённости и сквозь сон, через его густые заросли с огромными шипами, которые норовили уцепиться за сознание, изранить его и остановить, У шёл целеустремлённо, безбоязненно и смело. Он знал, любовь родителей убережёт от всяких напастей и неприятностей, как это нередко случалось в детстве. На этот раз ему грезились густые заросли сливового сада в пору цветения, сладковатый аромат дразнил ноздри, они двигались во сне, комичная гримаса искажала лицо У, но он не мог этого видеть, он видел сад. Подрагивающая нежная девичья рука сорвала цветок сливы и протянула ему. У с благодарностью взял его, ухватив за запястье девушку; она изобразила попытку освободиться из его крепких рук; он притянул к себе девушку, желая рассмотреть её лицо. Он различил через тонкую прозрачную вуаль изящные черты. Знакомое чувство кольнуло грудь, он ослабил хватку; девушка выхватила руку и побежала прочь. Помедлив, У бросился за ней, но чей-то пронзительный крик и несколько выстрелов остановили его, он оглянулся, пытаясь рассмотреть в глубине сада того, кто осмелился нарушить его отдых, но пребывая во сне, понял, что что-то чрезвычайно случилось наяву. Нехотя открыв глаза, У бросил вестовому, что случилось. Низко наклоняясь, мужчина ответил, что сидящему у костра брату почудилось, будто кто-то толкает его в спину, вот он и вскочил, взбудоражил остальных. Но, слава Великому Безжалостному Тигру, всё обошлось; бойцу объяснили, что ему всё только показалось, для наглядности выстрелили пару раз в лес. Выругавшись про себя, проклиная этих бестолочей, простолюдинов, набранных в отряд обычным мясом для бойни, У завернулся в тёплое лисье одеяло и погрузился в сон, но уже без сновидений.
Долина Дьулаанхайа, стойбище якутов, утро. 28 октября 1914 г.Ночь прошла без происшествий. Дозорные зорко следили за подступами к стойбищу, но кроме разве что дикого мелкого зверя никто не пересекал долину.
После завтрака, сотник Нечипоренко отдал приказ проверить лошадей, упряжь, не нарушена ли опломбировка на баулах; привести себя в надлежащий вид и почистить личное оружие. Казак принялись выполнять отданный приказ. Довольно ржали лошадки, когда Петро Глотов натирал бока свежим сеном вместе со снегом да расчёсывал потом крупным гребнем гривы и хвосты. Хозяева старались не мешать казакам, отец семейства чинил капканы, мать занималась приготовлением обеда; только их дочь Айна крутилась между казаков, с интересом наблюдая за их делами да украдкой наблюдая за Петром. Темник аркадий заметил это и, подойдя к Петру, сказал тому на ухо, мол, красавица-дикарка положила на тебя глаз; по тому, что Петро покраснел, Аркадий присвистнул и прошептал, что, друже казаче, тоже сердечко учащённо бьётся. Петя попытался отговориться, что Аркаше всё только привиделось и, наверняка, спросонья, как Аркадия поддержал брат Николай, высказав предположение, что придётся Петру на обратном пути заглянуть сюда, да и увезти с собой молодую супругу. Услышав, о чём идёт речь, присоединился и Лёшка Семёнов, похлопал засмущавшегося Петра по плечу, сказал, дело молодое, но нужное, пора казаку и о семье думать. Только сотник Нечипоренко промолчал, улыбаясь чему-то в густой ус, да вахмистр Соловей, посвистывая, прошёлся пару раз возле казаков, собравшихся вокруг Петра.
Айта же, видя пристальное внимание, ещё чаще замельтешила возле казаков, то воды принесёт им испить, то чаю горячего нальёт из чайника. И улыбается им всем ласково, но более теплые взгляды доставались Петру, чем вводила дикарка молодого казака в большое смущение.
Долина Дьулаанхайа, стан преследователей, опушка леса, полдень. 28 октября 1914 г.Разглядывая с интересом солнечные искорки, бегающие по острию ножа, У делал вид, что не замечает стоящего подле него бойца, терпеливо ожидающего, пока он не разрешит ему говорить.
Решив, что достаточно дал понять бойцу, кто он есть на самом деле, У щёлкнул пальцами, подзывая его к себе.
Тот не заставил ждать и быстро подбежал и пал на колено.
— Говори! — повелительно, с плохо скрываемым презрением сказал У, не поворачивая головы в направлении бойца.
— С утра проверяли и чистили ружья, поклажу, кормили лошадей. Занимались обычными делами.
