Михаил Башкиров - Смейся...
Антон надвинул фуражку на лоб и пополз на четвереньках сквозь густой нагретый воздух навстречу непроницаемой темноте.
Медяка уже не было слышно.
Труба шла с плавным уклоном вниз, с регулярными горизонтальными изгибами вправо. Козырек фуражки, натыкаясь на очередное препятствие, тенькал, сообщая о повороте. С каждым новым зигзагом влажная духота настырно проникала за воротник, под рубаху. Набухший мундир сковывал и без того неуклюжие движения локти и колени часто попадали на ребра жесткости.
Вдруг робкий порыв сквозняка откуда-то сбоку — и широкая полоса ровного света.
Антон втиснулся в отвод.
Не сюда ли пожаловал Медяк?.. Похоже, лаборатория?.. Вроде вытяжной шкаф?..
Труба обрывалась в застекленный куб. На полках строгие канистры с выбеленными черепами на пластиковых этикетках, штативы, пронумерованные пробирки, колбы с притертыми пробками. А посередине куба, на конусном постаменте, — трубчатый манипулятор.
Вернувшись в магистральную трубу, Антон сманеврировал и допятился до шкафа. При спуске кобура зацепилась за край, и китель последовательно проскрежетал строем пуговиц.
Антон пересек матовый куб, снял фуражку, пригладил мокрые волосы, обернулся, повесил фуражку на манипулятор и припал потной щекой к холодоу разомкнутых створок.
Медяк стоял спиной к шкафу.
Антон приподнялся на цыпочки.
Плохо видно… Контейнер какой-то…
Антон подался еще вперед и с грохотом вывалился на пол тихой, тесноватой лаборатории.
Медяк взвизгнул и припал на распотрошенный контейнер.
Вскочив, Антон обогнул Медяка и тронул ручку входной двери — она не поддалась.
Медяк отпал от контейнера, придвинул к себе винтовой табурет.
Антон шагнул к стене, загроможденной приборами. Футляры были покрыты толстым слоем серой многодневной пыли.
Медяк взгромоздился на табурет, нагнулся к контейнеру, выдернул из крайней секции голограмму и принялся рассматривать ее на свет.
— Поговорим? — Антон тоже достал голограмму.
— Нехорошо шпионить.
— Думаю, Кардаш удивится, когда узнает о путешествии по вентиляционной трубе, — Антон отошел к шкафу.
— Нам обоим не поздоровится, — Медяк сунул голограмму в контейнер.
— Я-то без Беты запросто проживу… Каково будет вам? Бесповоротно рухнут мечты о медных удавах.
— Кардаш не посмеет меня тронуть.
— Времени в обрез, а мы торгуемся. Помогите выяснить некоторые обстоятельства.
— Не пойму, чего ты добиваешься?
— Хочу разрешить одну личную проблему.
— Елена?
— Угадали… Любовь у нас. Конечно, с нормальной точки зрения возникшее чувство, мягко говоря, трудно объяснимо… Определенная разница в возрасте, несовпадение сферы интересов… Но все это — мелочи. Нам мешает другое. Тяжкий груз прошлого. Боюсь, Елена Владимировна до сих пор находится под влиянием Главного. Моя обязанность — освободить ее. Я убежден: если Главный узнает истинное положение вещей, то ситуация станет управляемой и комфортной.
— Со стороны Елены глупо цепляться за тени. Она ему не нужна. Скажи ей, что он по-прежнему бредит Глазом Орфея.
— Отсюда можно пробраться к Главному?
— Настырный ты, Антон, да недогадливый. Где мы находимся в данную минуту? В лаборатории Главного.
— А он?
— В Оазисе.
— Честно?
— Куда честней… Пропадает там безвылазно. Вот же полный контейнер доказательств. Главный нам прислал в обмен на продукты. Нюхачи в разнообразнейших позах.
— Так вы здесь не впервой? — Антон поднял голограмму. — Ну и носяра… А зубы-то ему зачем?
— Обрабатывать Орхидею.
— Высоко забрался, — Антон взял новую голограмму. — Какой-то хиляк…
— Недоросток.
— Вы что, переквалифицировались с удавов на нюхачей?
— Да нет… Я с помощью голограмм ищу подтверждение своей гипотезы. Но, к сожалению, пока ни на одной голограмме не обнаружил даже фрагмента медного удава.
— Вы тут страдаете в замкнутом пространстве, а Главный при попустительстве Кардаша охотится за мифическим Глазом Орфея?
— Почему мифическим? Мне Главный лично демонстрировал камень на этом самом месте незадолго перед пропажей. Кто-то ловко умыкнул Глаз Орфея ночью.
— Кардаш ведь признался? Да и логично вполне: начальник исправляет ошибку сотрудника. А вы не уверены в его благородном поступке?
— Кардаш неоднократно убеждал Главного вернуть камень в Оазис, но я считаю, кражу он приписал себе, чтобы отвести подозрения от… Впрочем, не буду возводить на человека напраслину. К тому же, у Главного есть реальная возможность убедиться в правдивости слов Кардаша. Грядет пик семилетнего цикла. Не взбунтует Оазис в положенный срок — значит, Глаз Орфея где-то далеко.
— Но без камня нюхачи обречены на вырождение.
— Совершенно верно. Только Глаз Орфея пробуждал их и гнал к переменам. Без него в Оазисе разовьется стагнация, и захиреют Орхидеи, и недоростки не получат порцию счастья.
— Допустим, Кардашу известна грядущая судьба Оазиса, но дальнейшее поведение Главного волнует его гораздо больше — или я ошибаюсь?
— Поэтому Кардаш и дергается. Главный уже задурил. Гравилетчик вернулся, не дождавшись условленной встречи. Обычно Главный выходил из Оазиса по ручью, передавал свежие голограммы, забирал припасы. Сегодня же не явился. Наверное, боится пропустить начало восстания.
— А вот, к примеру, доставил бы я для Главного компакт?
— Кардаш бы уломал тебя отдать компакт ему, а гравилетчик позже передал бы по адресу.
— Вы не закончили рассказ про свою гипотезу, — Антон посмотрел на очередную голограмму. — Мощные шипы на Орхидеях. Под их защитой нюхачам преуютненько наверху.
— Найдите снова изображение недоростка. Обратите внимание: у них носы меньше и телосложение слабее. Гармонично они смогут развиваться, лишь попав на Орхидею. А соль моей гипотезы в следующем. Удавы проникают в Оазис и заглатывают недоростков. Регулируют их численность в паузах между революциями.
— Кардаш позволяет Главному пребывать в Оазисе, а почему бы и вам не совершать разведывательную вылазку?
— Долина круглосуточно на автоматическом контроле, и Кардаш всегда успеет перехватить нарушителя на гравилете, а пешком, в обход, — бессмысленно. Уйма препятствий: река, мощный лес, развалины.
— А мне и с флайтинга не удалось взглянуть на Оазис.
— Кардаш не хочет искушать лишних. Забыть Оазис невозможно. Радужное пятно переливается необыкновенными сочными красками и неумолимо влечет.
— Случались когда-нибудь аварии флайтингов над Оазисом?
