Фред Саберхаген - Планета Берсеркера (Планета Смерти)
Спустя несколько минут Суоми уже сидел в гостиной и наблюдал за спуском звездолета на экранах размером во всю стену. Та же самая планета, которая была не больше звездочки на вид, когда в прошлый раз он смотрел на нее, теперь была у них над головой, или это так казалось. Она продолжала увеличиваться в размерах, перевернулась в другое положение — под ними, когда Шенберг изменил направление корабля, выпустила облачную сеть, охватившую Орион, превратилась в мир, обладающий своим горизонтом, на который можно было теперь ориентироваться. Бело-голубое солнце стало желтеть по мере того, как они начали смотреть на него изнутри атмосферы планеты.
Внизу была гористая грубая местность. Как и большинство таких планет, планета Охотников с большой высоты выглядела необитаемой. Такое впечатление не изменилось и после того, как они опустились до высоты всего нескольких километров.
Шенберг, находясь в одиночестве в кабине управления, теперь уже полностью взял на себя контроль за компьютерами и вел корабль в ручном режиме, поглядывая то на один телеэкран, то на другой. Его действия можно было наблюдать из гостиной на пассажирском экране. Было очевидно, что воздушное движение в атмосфере Охотничьей планеты практически отсутствовало и можно было не опасаться столкновения в воздухе.
Теперь Шенберг двигался над рекой, даже иногда лавируя между стенами ее глубоко прорезанного каньона. Горы поднимались и опускались под Орионом, когда он менял направление, уходя от речного курса и снижая постепенно скорость. Наконец, впереди по курсу появилось строение типа сельского домика с примыкающими к нему бревенчатыми надворными постройками и палисадником, окружавшим все эти сооружения. Ровных площадок почти не было видно, однако Шенберг без особого труда посадил корабль на бесплодную почву примерно в пятидесяти метрах от частокола.
Из сферического металлического корпуса выдвинулись толстые опоры шасси, принявшие на себя вес корабля и установившие его вертикально. Когда пилот выключил двигатель, едва ощутимое движение успокоило корабль полностью. Для маневрирования в атмосфере звездолет использовал те же безмолвные силы, что и в космосе, хотя требовалась осторожность при полете вблизи от тел, соизмеримых с целыми планетами, а посадить его можно было на любой поверхности, способной выдержать такой вес.
Их посадку явно заметили, поскольку не успел еще отключиться двигатель, как у ворот ограды стали появляться люди, одетые в одинаковую одежду. Прибытие космического корабля, казалось, заинтересовало их, но не более того. Экспромтом образованный комитет по встрече из шести — восьми человек без колебаний двинулся к кораблю.
Когда звездолет уже надежно закрепился на твердой основе планеты, тогда только Шенберг выбрался из своего кресла, направился к главному люку и распахнул его без лишних формальностей, сразу впуская воздух планеты. Затем он нажал кнопку для спуска трапа. Он сам и другие члены экипажа перед вылетом подверглись обычным иммунологическим процедурам, а весь корабль был исследован его собственными медиками во избежание попадания опасных микроорганизмов на планету, имеющую очень примитивную медицинскую технологию.
Туземцы ждали в нескольких метрах от корабля. На женщинах были длинные платья и тяжелые фартуки. Большинство мужчин носили рабочие комбинезоны. Двое держали в руках примитивные орудия для резания или копания.
Вперед выступил улыбающийся молодой человек, одетый лучше других, но в такой же громоздкой обуви, как и все остальные, хотя все же немного более элегантной, и вооруженный коротким мечом в украшенных кожаных ножнах.
— Ну, с прибытием, — он говорил на привычном и понятном языке, но имевшем для уха землян несколько тяжеловесный акцент. — Насколько я помню, ты — мистер Шенберг.
— Он самый, — улыбаясь и в свойственной ему открытой манере, Шенберг сошел по трапу для рукопожатий. — Ну, а ты — Кестанд, не так ли? Младший брат Микенаса?
— Все верно. Я был маленький, когда ты прилетал сюда на прошлый сезон охоты. Удивительно, что ты меня помнишь.
— Ничего особенного. Как поживает Микенас?
— У него все в порядке. Ушел присматривать за скотом.
Далее разговор продолжился о состоянии дел на ранчо или поместье, или как там еще называлось все это, чем владел и управлял отсутствующий сейчас Микенас. Суоми и другие пассажиры — все девушки одеты были к этому времени весьма скромно — спустились из гостиной, но по знаку Шенберга остались внутри корабля, вдыхая свежий воздух. Тем временем работники фермы продолжали стоять группой поодаль. Все они выглядели приветливыми и вполне здоровыми, но могли оказаться и глухонемыми. Наверное, не менее полутора десятков лет назад кто-нибудь из них соприкасался в последний раз с новостями большой межзвездной цивилизации, охватывающей все бескрайнее небо над ними. Они продолжали улыбаться, но говорил один Кестанд. Но даже и он, похоже, не намерен был расспрашивать, как идут дела там в звездных просторах.
Казалось, что никакого знакомства или представления не будет. Все это походило на нелегальное собрание или встречу контрабандистов. Какое-то мгновение Суоми так и думал — но подобная мысль была слишком несуразной. Такой состоятельный человек, как Шенберг, не стал бы вот так запросто сам заниматься контрабандой, даже если и имел в этом интерес.
Кестанд спросил: — Еще не охотились?
— Нет. Вначале хочу остановиться здесь и разобраться, что у вас тут изменилось со времени моего прошлого появления.
— Хорошо, — Кестанд, отнюдь не самый блестящий рассказчик из слышанных Суоми, начал развивать уже доложенные им ранее новости о местных урожаях, погоде и охоте. — Понимаешь, еще нет настоящей северной охоты, а в этом сезоне я вообще еще не смог выбраться. Пошел бы хоть сейчас, но Микенас тут меня оставил присматривать.
Шенберг терпеливо слушал. Суоми понял по некоторым словечкам, что в прошлый сезон охоты Микенас и Шенберг на звездолете летали на север и удачно поохотились. Глаза Суоми вновь и вновь возвращались к мечу Кестанда. Кожаные ножны висели на поясе, а рукоятка казалась на вид пластмассовой, но конечно же, скорее всего она была сделана из дерева или кости. Суоми пожалел даже, что мало разбирается в примитивных материалах. Вспоминая всю свою прожитую жизнь — всего каких-то тридцать лет — он не мог припомнить ни одного человека, носившего при себе оружие, разве что для символических целей. Разумеется, и этот меч мог быть всего лишь признаком власти. Но выглядел он не как игрушка, а вполне по-деловому, подобно мотыге в руках одного из работников.
Разговор двоих перешел на тему происшедших со времен прошлого сезона охоты изменений в вопросах религии и правительства. Все это было для Суоми непонятно, но было видно, что Шенберг вполне в курсе дел.
