Алексей Зарубин - Красота оплаченного долга
Кутай же вел себя как... как пасторианин. Еще немного, и он улыбаться начнет!
Скулы все же у него дернулись, но он сдержался.
— Благородство украшает мужчину, — сказал Кутай. — Но если это не твоя супруга, почему ты имел ее как свою наложницу?
Я смотрел на него — он с явным осуждением разглядывал свои ладони, давая понять, что мои слова и поступки как раз далеки от благородства. Помнится, раньше суровые нравы на Тайлуре меня очень стесняли в общении с местными красавицами. Побыл с достойной женщиной наедине немногим дольше, чем хватило бы распить кувшин местного вина, — все, конец, ты принят в семейный круг со всеми правами и обязанностями законного супруга. Само собой, лет десять, а то и больше у тебя вообще не будет прав, и ты обязан слушаться старейшин, потакать их капризам. Да и женщин здесь держали в большой строгости. За неверность могли забить камнями. Впрочем, до такой суровой расправы доходило редко. Практичные автохтоны неплохо зарабатывали, продавая распутниц в город, в дома для любителей услаждения чресел.
Но не стану же я объяснять Кутаю, что Зина оказалась в этой неразберихе случайно, а пасториане сплавили опасную свидетельницу похищения от греха подальше. Могли бы и убить.
Иногда в голову мне приходили скверные мысли, — уж лучше бы ее оставили там... Я гнал их прочь, но осадок все же оставался. Ее темперамента хватало на десятерых, но я-то был один! Она ввалилась ко мне сразу же после пробуждения. Разумеется, потребовала объяснений, но не дала и рта открыть. От криков, визга и глупых обвинений у меня закладывало в ушах, ее бросало то в страх, то в гнев, а закончилось все взрывом эмоций и бурной сценой на полу в моей спальной каморке.
За четыре дня перехода к порталу назначения она измотала меня всухую. Пару раз я намекал, что пугаться нечего, ей, скорее всего, ничего не грозит, и вообще хорошо бы отдохнуть, но она набрасывалась на меня, как голодная кошка. Потом опять слезы и бессвязные выкрики о том, что я во всем виноват. Объятия сменялись истерикой, истерика — поцелуями, а затем цикл повторялся. Вытолкать ее из каморки рука не поднималась, все-таки из-за меня вляпалась, да и жалко было глупую девку.
Посвящать Кутая в тонкости женской психологии я, разумеется, не стал. Между тем он перестал изучать свои пальцы и поднял на меня глаза.
— Итак, я пришел, чтобы подготовить тебя к встрече с самим Хранителем Знамен, — продолжал он, решив, очевидно, закрыть глаза на мою распущенность. — Тебе предстоит ответить на важный вопрос, от которого зависит судьба истинных людей. Если будешь лукавить, тропинки судеб у многих станут извилистыми. А твоя ничтожная жизнь прервется в боли и страданиях.
— Вот это понятный разговор, — холодно ответил я. — Знакомые речи, прямые угрозы... А теперь пошел вон и скажи своему хозяину, что с подметальщиками улиц я не разговариваю!
Его рука дернулась к поясу, но там, где в былые годы у всякого уважающего себя мужчины висел чахо — бритвенной остроты нож с кольцом вместо рукояти, — теперь болтались какие-то пурпурные кисти. Наверно, знак чина.
Измельчали гордые тайлуры.
Вот и Кутай проглотил оскорбление. Шевельнул бровями и попятился к входу. Не показывая своей спины, он тоже наносил мне оскорбление, но плевать я хотел на их обычаи и ритуалы. Поэтому, не обращая внимания на его пренебрежительно отвешенную губу, я уселся в кресло перед окном и плеснул в высокий бокал изюмного вина.
В свое время многому приходилось учиться, просчитывать каждый вздох и шаг, чтобы ненароком не обидеть отважных воинов зеленых долин, желтых степей и красных пустынь. Теперь память услужливо возвращала мне труды и дни сорокалетней давности...
Заказ на эстетизацию Тайлура был лакомым кусочком для любого члена Корпорации. Но им почему-то внезапно заинтересовались архитекторы высших разрядов. У небожителей, как водится, схлестнулись групповые интересы, пошли глухие подземные битвы и многоходовые интриги. Как неизбежный итог игра интересов привела к нулевой сумме. И тогда исправитель Гофер предложил в качестве достойного решения отдать заказ кому-либо из молодых. «Никогда не будет поздно вмешаться и исправить, к вящей славе архитекторов» — втолковывал он Ученому Совету. Он напирал на то, что прибыль в любом случае окажется фантастической, а для начинающих заказ станет отличным стимулом к совершенству и, главное, укрепит их лояльность к Корпорации.
В итоге Тайлур достался мне. Случай или покровительство — не знаю, да и не интересовался. Тогда казалось само собой разумеющимся, что судьба благоволит именно ко мне.
Напутствий Гофер не давал.
— Ты не запомнил и тысячной доли того, что я хотел в тебя вложить, — сказал он на прощанье. — Теперь это уже не имеет значения. Опыт придет к тебе сам, а вот исправлять содеянное мне уже не придется.
Я пообещал сделать работу без изъяна, но тут же оборвал себя. Он имел в виду другое. Раньше я не обращал внимания на густую седину в его волосах и морщины вокруг глаз.
— От тебя ждут блестящих успехов, — добавил он. — Выбора у тебя, впрочем, уже нет.
Он ушел, и я почему-то был уверен, что мы больше не встретимся. Однако во время редких посещений офиса Корпорации я никогда не заходил в зал поминальных таблиц. Мне казалось, если не увижу имени Гофера на таблицах, не узнаю, жив он или нет, то когда-нибудь обязательно встречу его.
Так оно и вышло.
Разумеется, я собирался блеснуть. Разумеется, я не сомневался в успехе. И, прибыв на Тайлур, первые дни чувствовал себя молодым богом, готовым легко и изящно преобразовать мир в нечто совершенное. Вскоре, однако, я сам себе казался беспомощной рыбой, выкинутой на жаркий песок.
История планеты оказалась неинтересной, да и попросту скучной. Она ничем не отличалась от сотни подобных миров. Со времен Исхода на ней образовались две расы, а вернее — два клана, поскольку даже внешне их представители ничем не отличались друг от друга. Здесь вроде не было техногенных катастроф, Тайлур не подвергался опустошительному налету фанатичных борцов с Хворью, которые в поисках нанобов, якобы виновных во всех наших бедах, готовы были спалить все миры один за другим.
Были века расцвета, были эпохи упадка, но войны не кончались никогда. Потом, когда разорили все, что можно разорить, в скособоченные мозги гордых воинов лесов, долин и пустынь вползло немного здравомыслия. Правда, не сразу. Легенды рассказывают о воине из клана тай, который, к ужасу соплеменников, взял в жены деву из клана лур. Пророки двух кланов дружно прокляли их, посулив скорби, язвы и страшную кончину. Но не дождались. Воин, напротив, весьма преуспел. То есть так преуспел, что стал правителем двух континентов и принудил всех своих подданных жить в мире и дружбе. Как водится, наследники правителя росли в неге, забыли о суровых нравах, царящих за стенами дворца, и то ли внук, то ли правнук удачливого воина был низвергнут.
