Юлий Буркин - Изумрудные росы
— Вроде того, — подтвердил Грег. — Может, пройдемся обратно в лес?
— Это вовсе не обязательно, — возразил Лабастьер. — Ты можешь опорожнить свой кишечник в те чаши, где была пища, а мои подданные унесут их прочь.
— А потом в той же посуде принесут мне еду?! — смутился Грег. — Нет, император, у людей так не принято. Для еды — одна посуда, для дерьма — другая!
— Не возбуждайся понапрасну, — заявил Лабастьер. — Твое желание легко выполнимо. Сейчас тебе доставят специальную посуду для испражнений… Теплокровные животные из нашей коллекции не требовали ее, но разум прихотлив, и я был готов к этому…
Не прошло и пяти минут, как влетевшая в «коттедж» стайка бабочек принесла Грегу точно такую же посудину, в какой ему был подан «рис», но немного поглубже. Он же в это время опять валялся на циновке, предаваясь вполне оправданной меланхолии.
Нечто явственно унизительное было в процессе испражнения в эту керамическую тарелку. Но Грег был не из тех людей, что комплексуют попусту. Сделав свое дело и выставив посудину наружу, он обнаружил, что уже основательно стемнело.
— Император, — позвал он, плохо различая в сумерках, тут ли флаер Лабастьера.
— Я здесь, — отозвался тот.
— А освещения в моем жилище не предусмотрено?
— Искусственное освещение не в традициях ураний, а мы находимся на их территории.
— Понятно. А ночной сон бабочкам необходим?
— Урании ведут ночной образ жизни. Днем они не спали только потому, что хотели посмотреть на тебя.
— Очень мило с их стороны, — заявил Грег. — Но я веду дневной образ жизни. И сейчас я хотел бы поспать. Готов продолжить общение утром. Ты не против?
— Я не против, — как-то совсем по-человечески ответил император. — Но у нас принято перед сном удовлетворять желания, связанные с биологическим воспроизведением.
— У нас тоже есть похожая традиция, — усмехнулся Грег, — но тут вы мне вряд ли сможете помочь. Спокойной ночи.
Он вернулся внутрь, ощупью нашел циновку, разделся и растянулся на ней во весь рост, чувствуя неприятную липкую влажность тела. «Интересно, моются эти чертовы бабочки когда-нибудь или нет? Наверное, нет, у них же крылья, которые небось нельзя мочить. А мне обязательно надо умыться. Завтра нужно будет решить и этот вопрос». За день произошло столько событий, что на их осмысление понадобится немало времени. Но сейчас утомление брало верх, и почти сразу Грег начал засыпать.
…Ему снилось что-то прозрачное и неуловимое. Что-то сплошь из легких касаний и шепотков. Он словно погрузился в тихую и нежную суматоху с явным эротическим уклоном. Казалось, кто-то легко и влажно касается его губ и тела, включая самые интимные места. Их трогают, щекочут, теребят и целуют…
Внезапно проснувшись, Грег понял, что это совсем не сон. Темнота была почти полной, и ничего конкретного он не видел, но очертания нескольких крылатых фигурок хоть и смутно, но все же угадывались. Да и без того было понятно, что происходит в его «спальне». Несколько ураний, тихо переговариваясь между собой и посмеиваясь, ласкали его тело, возбуждая физическое желание и пытаясь его удовлетворить.
«Надеюсь, это хотя бы самки?.. — сквозь сон подумал Грег, но тут же, окончательно проснувшись, возмутился: — Этого мне еще не хватало! Зоофилия какая-то!»
— Ну-ка, брысь! — рявкнул он в темноту. Шелест крыльев взметнулся и исчез. Словно ничего и не было. Осторожно, боясь кого-нибудь ударить или придавить, Грег сел на циновке.
«Нет, это уж слишком! — решил он. — Надо сразу правильно себя поставить. До каких пор эта проклятая бабочка будет считать, что вправе решать за меня все, вплоть до тонкостей моей личной жизни?»
Грег поднялся и решительно выбрался наружу. Ночь была темной, но звезды сияли ярко, значительно ярче тех, которые он видел когда-то. И благодаря их свету контуры императорского флаера проступали из сумрака.
— Эй, ты! — крикнул Грег в темноту.
— Слушаю тебя, — голос Лабастьера слегка помедлил и закончил: — …человек.
— Вот именно! Человек! Я — человек, и я свободен! Я не животное из твоего зверинца. Впредь спроси, насекомое, хочу я чего-то или не хочу, а потом уже делай это! И не смей вторгаться в мою личную жизнь! Ты понял, что я имею в виду, или нет?
Лабастьер снова помедлил, а затем произнес с нарочитой отчетливостью:
— Я понял лишь то, что ты не совсем осознаешь, в каком положении ты находишься.
— То есть? Ну и в каком?
— Ты — мой гость, но ты и мой пленник.
— Ничего нового я не услышал, — заявил Грег. — Я прекрасно понимаю свое положение. Только не забывай: это мы вас сделали!
— Но не ты лично. Я спас тебя от гибели, но если понадобится, я без труда и сомнений лишу тебя жизни.
— Это не так просто, как тебе кажется!
— Да?.. — отозвался Лабастьер.
И тут же знакомая уже, но забытая волна боли судорожной молнией прокатилась по телу Грега от горла до самых кончиков ног. Согнувшись, он непроизвольно захрипел, а потом, не в силах устоять на ногах, опустился на землю.
— Я отец своим подданным, — сказал император. — Ты обидел наших девушек. Они готовились к этой ночи годы. Ты наказан за строптивость.
Боль отхлынула. Минуты две Грег приходил в сознание. Потом прошептал:
— Ладно. Спокойной ночи.
Еще минут пять он, сидя на пороге и привалившись спиной к краю проема, разглядывал огромные незнакомые звезды в черном небе. Затем он уполз внутрь, на свою циновку.
Больше этой ночью его не беспокоил никто. Прежде чем уснуть, Грег подумал о том, стоил ли его гордый отказ от эротических услуг самок ураний перенесенной боли. В конце концов, в чужой монастырь со своим уставом не ходят… Наверное, нужно учиться быть дипломатом. Да, он не дипломат, а биолог, черт побери!.. Но если он хочет помочь себе и остальным членам экипажа, то есть всему тому, чем является сегодня человечество, ему придется учиться.
Глава 4
Всякий может однажды уйти, уйти,
Всякий может забыть свой дом.
Жил Охотник, который сумел почти
Это сделать, но перед сном
Он всегда говорил: «О, мой дом, прости»,
Говорил про себя при том.
«Книга стабильности» махаонов, т. V , песнь II ; «Трилистник» (избранное)Позавтракав порцией какой-то новой бурды и хлебнув «напитка бескрылых», Грег вышел из пластиковой хибары и сообщил Лабастьеру о своем желании умыться. А потом, сказал он, ему бы хотелось познакомиться с культурой всех трех видов бабочек, ведь есть же у них, наверное, какие-то иллюстрированные книги, альбомы или фильмы…
— По поводу умывания есть два варианта, — ответил Лабастьер. — Первый вариант: мои подданные доставят сюда несколько сосудов с водой, и ты умоешься здесь, на площади. Мы предусмотрели это. Второй вариант: завтра, когда мы отправимся в столицу махаонов, по пути нам встретится несколько открытых водоемов, и ты сможешь искупаться там.
