Джин Вулф - И явилось Новое Солнце (Книги нового солнца, Книга 5)
Это привлекло внимание Пурна. Он убрал руку из клетки и повернулся ко мне.
- Ты не помнишь его названия? - спросил он.
- Названия корабля? Нет, по-моему, он мне его не говорил. Хотя... Он рассказывал, что работал на нескольких кораблях. "Долго служил я на кораблях сребропарусных, по сту мачт, достигавших самых звезд".
- Ага, - кивнул Пурн. - Некоторые утверждают, что корабль только один. Я частенько раздумываю об этом.
- Их наверняка много. В детстве мне самому рассказывали про них - про корабли какогенов, которые заходили в порт на Луне.
- Где это?
- Луна? Это спутник моего мира, Урса.
- А, значит, это были небольшие суденышки. Шлюпы, барки и тому подобное. Никто и не говорит, что суденышек, курсирующих между мирами и между солнцами, мало. Этот корабль и другие, если считать, что они есть, не подходят обычно так близко. Они могут подойти и пристать, но это сложная работа. К тому же возле солнца обычно болтается много скал.
Показался белокурый Идас, который нес в руках какие-то инструменты.
- Привет! - крикнул он, и я махнул ему рукой.
- Надо бы делом заняться, - проворчал Пурн. - Мне вот с ним поручено ухаживать за ними. Я как раз спустился сюда, когда увидел тебя, э-э...
- Северьян, - сказал я. - Я был Автархом - правителем Содружества; теперь я - представитель Урса и его посол. Ты не с Урса, Пурн?
- Не думаю, но может быть, - ответил он, замявшись. - Большая белая луна?
- Нет, зеленая. Ты, наверно, был на Вертанди; я читал, что у нее светло-серые луны.
Пурн пожал плечами:
- Не знаю.
Идас тем временем подошел к нам и сказал:
- Это, должно быть, великолепно.
Я не понял, что он имеет в виду. Пурн двинулся дальше, осматривая зверей.
Словно мы были двумя заговорщиками, Идас шепнул мне:
- Не обращай на него внимания. Он боится, я скажу, что он не работал.
- А ты не боишься, если я скажу, что не работал ты? - спросил я. Что-то неуловимое в Идасе раздражало меня, хотя, вероятно, это была просто его внешняя слабость.
- А, ты знаешь Сидеро?
- Я думаю, кого я знаю - это мое дело.
- По-моему, ты никого не знаешь, - сказал он. И, словно смутившись своей бестактности, добавил: - Но, может быть, и знаешь. Или я мог бы тебя представить, если хочешь.
- Хочу, - ответил я. - Представь меня Сидеро при первой же возможности. Я требую, чтобы меня вернули в мою каюту.
Идас кивнул:
- Хорошо. Ты не возражаешь, если мы постоим тут и поговорим немного? Только не обижайся на то, что я тебе скажу: ты ничего не знаешь о кораблях, а я ничего не знаю о таких местах, как этот... э-э...
- Урс?
- Ничего не знаю о других мирах. Я видел картинки, но, кроме них, все, что я знаю, - вот эти твари, - он обвел рукой зверинец. - А они все отвратительные. Наверняка в других мирах есть что-нибудь и получше, то, что не живет так долго, чтобы попасть к нам на борт.
- Но они ведь не все злые.
- Нет, все, - возразил он. - Мне приходится чистить за ними, кормить их, подбирать им воздух, если надо, и будь моя воля, я бы всех их перерезал; только Сидеро и Зелезо прибьют меня за это.
- Не удивлюсь, если даже и убьют, - сказал я. Мне вовсе не хотелось, чтобы такая чудесная коллекция пропала по прихоти этого урода. - И это было бы, по-моему, справедливо. Ты выглядишь так, словно сам выбрался оттуда.
- Да нет, - сказал он серьезно. - Это вы с Пурном и остальные выбрались оттуда. А я родился на корабле.
Что-то в его интонации подсказывало мне, что он пытается втянуть меня в разговор и с радостью пошел бы на ссору, лишь бы я не замолкал. Я же не имел никакого желания даже разговаривать, не то что ссориться. От усталости я валился с ног и к тому же был зверски голоден.
- Если я принадлежу к этому зверинцу, то твой долг следить, чтобы я был сыт. Где тут камбуз? - спросил я.
Идас ответил не сразу, сперва почти открыто предложив обменяться сведениями - он покажет мне, куда идти, если я отвечу на семь его вопросов об Урсе или о чем-нибудь еще. Но тут он понял, что я готов пришибить его, если он скажет еще хоть что-нибудь в том же духе, и, сильно поскучнев, рассказал мне, как добраться до камбуза.
Одно из преимуществ такой памяти, как моя (памяти, которая никогда ничего не упускает и хранит абсолютно все), в том, что ею можно пользоваться будто картой. Может быть, это даже ее единственное преимущество. На этот раз, однако, она послужила мне не лучше, чем тогда, когда я попытался следовать совету начальника пельтастов, которых я встретил на мосту через Гьолл. Идас, конечно же, решил, что я знаю корабль куда лучше, чем на самом деле, а значит, не буду считать каждую дверь и каждый поворот.
Скоро я понял, что сбился с пути. Коридор разветвлялся на три рукава, где их должно было быть два, а обещанная лестница все не появлялась. Я вернулся назад, нашел то место, где, по моим понятиям, я сбился с дороги, и начал поиск заново. Почти сразу я попал в широкий прямой коридор, который, как говорил мне Идас, вел к камбузу. Я решил, что мои плутания закончились, и зашагал вперед в хорошем настроении.
По меркам корабля, место это было просторным и ветреным. Наверняка воздух попадал сюда прямо из тех устройств, которые очищали и разгоняли его по отсекам, потому что пах он, как южный ветерок в дождливый весенний день. Пол был покрыт не странной травой и не решетками, которые я уже ненавидел, а полированным паркетом со слоем прозрачного лака. Стены, которые в отсеках экипажа были темного мертвенно-серого цвета, здесь отличались белизной, и пару раз я проходил мимо кресел, стоявших спинками к стене.
Коридор повернул раз и еще один, и, как мне показалось, пошел чуть вверх, хотя вес, который я поднимал с каждым своим шагом, был таким незначительным, что я не мог сказать наверняка. На стенах висели картины, и некоторые из них двигались - одна изображала наш корабль, словно бы увиденный издалека. Я невольно остановился и вгляделся, содрогнувшись при мысли, что мог и сам увидеть его в такой перспективе.
Еще один поворот - и оказалось, что это вовсе не поворот, а круглая площадка с дверьми, которой коридор оканчивался. Я выбрал первую попавшуюся дверь, толкнул ее и оказался в узком проходе, в котором было так темно, что после белого коридора я различал лишь огни на потолке.
Спустя несколько мгновений я понял, что прошел через люк, внутренний люк корабля; все еще не в силах избавиться от трепета, который охватил меня при виде страшной и прекрасной картины на стене, я вынул свое ожерелье, поднес к свету и убедился, что оно не повреждено.
Я зашагал вперед. Проход дважды повернул, разделился на два и начал извиваться как змея.
Где-то сбоку открылась дверь, выпустив аромат жареного мяса. Голос, тонкий механический голос замка, произнес: