Андрей Морголь - Арсенал эволюции
Я периодически оценивающе поглядывал на Шамана: парень среднего
роста, примерно моего телосложения, то есть не дрыщ, но и далеко не
гигантских размеров, с виду крепенький, когда-то весьма неплохо
дрался. Но против своры огромных разозленных громил этого было на
самом деле совсем недостаточно…
— Слышь, Шаман, так что за фишка, ты говорил, у тебя есть для
нашего дела? — Я искренне надеялся только на помощь этой самой
козырной карты друга.
— Какая фишка? А-а, ты об этом? Да нету ничего у меня. Я так
сказал, чтоб ты себя поуверенней чувствовал. — И, глядя в мои идеально
круглые глаза, Шаман добавил: — Нет, ну а чего ты хотел? Чтобы у меня
автомат Калашникова с собой был? Или меч-кладенец?
Пока я осознавал, что нас уже точно ничто не спасет, мы вышли на
стадион. Там в ожидании томились целых семеро молодцев — как на
подбор, все гренадеры, да еще и с битами в руках. Ни одной
выгуливающей собачку старушки, которая могла бы вызвать милицию, в
округе не наблюдалось.
Шаман своей легкой бесшумной походкой двигался прямо к толпе, а я
на досрочно ощущающих себя переломанными ногах плелся за ним следом.
Драться мне с детства не очень нравилось, а уж получать опасных для
здоровья звездюлей, наверное, вообще мало кто любит, поэтому я решил
попытаться толкнуть оправдательную речь, остановившись в нескольких
метрах от Бориса и его могучей кучки. Но Шаман, как ни в чем не
бывало, продолжал двигаться вперед.
Внезапно Саня сделал молниеносный рывок и, словно стрела в яблоко,
вонзился в толпу амбалов. Проследить за дальнейшими событиями было
невозможно. Только слышались глухие звуки ударов, хруст ломающихся
костей и дикие вопли. Периодически я видел Шамана, черным пятном
мечущегося между медлительными тушами лихих спортсменов. Довольно
четко мне удалось заметить лишь, как Сашка вынес челюсть последнему
истукану эффектной вертухой, и тот, закручивая вокруг себя кровавую
слюну, рухнул на землю. Между падением тела первого мордоворота и этим
ударом прошло не больше десяти секунд. Семеро здоровых мужиков были
начисто вырублены, а Шаман даже не запыхался.
Если честно, я раньше думал, что такое можно увидеть исключительно
в боевиках, да и то не во всех. А тут чудеса боевой хореографии — да
наяву! Оказалось, пять лет назад от нас ушел хороший перспективный
боец, а сейчас вернулась идеальная машина для убийства голыми руками.
— Саня, что это было? — Я говорил медленно, ошеломленный
увиденным.
— Это ниндзю-цу, дружище, и еще кое-что. Я тебе как-нибудь
расскажу — может, даже научу кое-чему. — С довольным, на грани
блаженства, видом Шаман сцепил в замок ладони, хрустнув суставами
пальцев.
Я все еще не мог поверить в свое чудесное избавление от неминуемых
гипсовых повязок и очередного выпрямления носовой перегородки, но уже
понимал, что Шаману обязан как минимум своим здоровьем. Придя в себя
наконец, я сразу проявил удивительную для такого момента
предприимчивость, а именно: собрал несколько бейсбольных бит. Одну для
себя, остальные — на подарки. Ретироваться решили, не дожидаясь
тяжелого пробуждения спортсменов.
Оставлять такую памятную веху жизни в забвении было бы кощунством,
и мы пошли отмечать победу. Вернее, учитывая трезвый образ жизни
товарища, отмечал я один, зато за двоих. Сначала у меня дома, потом в
баре через дорогу, и под конец — в ночном клубе, где у Шамана были
какие-то свои дела. Весь день я сочинял в честь храбрости и ловкости
друга хвалебные тосты, которые к вечеру становились все длиннее и
неразборчивее. По итогу в квартиру мой организм вернулся, мирно
посапывая на Сашкином плече.
Бориса и пару его киборгов я с тех пор видел всего лишь раз —
пересеклись в гипермаркете, и ребята очень тактично сделали вид, будто
мы незнакомы. Какие умницы, не правда ли?
А Шаман, упомянув однажды, и вправду сделал меня неким подобием
особы, приближенной к императору. В том плане, что из всех его старых
дворовых друзей он ни с кем близко не контачил — только мне позволял
иногда немного углубиться в свою личную жизнь. Сашке требовалась
какая-то своеобразная форма уединения, поэтому в однокомнатной
квартире, которую он снимал, практически никогда никого из посторонних
не находилось. Периодически я бывал в его апартаментах, обставленных в
японском стиле. Японский стиль — это значит, что в комнате ни черта,
кроме жесткой циновки, не было.
Шаман часто медитировал, много читал и пару раз в неделю брал меня
с собой на тренировки. В любое время года и при любых
метеорологических условиях тренировочный процесс проходил строго в
лесу. Никаких спортивных и тренажерных залов, только натуральные
условия. После непродолжительной медитации Сашка принимался гонять
меня по оврагам, пока мои легкие не начинали вырываться на волю, а сам
он, казалось, выкладывался раза в два больше. Потом мы разучивали и
повторяли особые боевые движения, удары и приемы. Шаман показывал
болевые точки, уязвимые места на костях и суставах, где их нужно брать
на излом, учил правильно дышать, бесшумно и незаметно передвигаться,
метать металлические звездочки, уходить от атак и мгновенно
контратаковать, вести бой с несколькими противниками, фехтовать.
Тренировка заканчивалась спаррингом, который в основном бывал двух
видов. В первом случае Шаман становился поваром, а я — куском свежего
мяса, из которого он старательно делал отбивную. Работал Саня,
конечно, в четверть силы, но достойно влупить ему хоть разочек в ответ
мне ни разу не удавалось. А вот свое тело после таких боев можно было
смело сдавать в утиль, как отработанный материал. Когда мы устраивали
спарринг другого вида, размахивал конечностями один я, а Шаман только
уворачивался и блокировал удары. После окончания он называл мне цифру,
обычно в промежутке от тридцати до пятидесяти, которая означала,
