Ларри Нивен - Мир-Кольцо
— Они все время меняются, — сонно пробормотал кзин. — Подошел какой-то мужчина, сказал женщине, которая меня чесала, что он тоже это любит, и они тут же ушли. Должно быть, это очень интересно — принадлежать к виду с двумя разумными полами.
— Порой это бывает даже слишком интересно.
— В самом деле?
Девушка, чесавшая кзина за левым ухом — ее кожа напоминала черную бездну космоса со сверкающими звездами и галактиками, а волосы развевались, как хвост кометы — оторвалась от своего занятия.
— Тила, теперь твоя очередь, — весело сказала она. — Я хочу есть.
Тила послушно села к большой оранжевой голове.
— Тила Браун, познакомься — это Говорящий с Животными. Чтобы вы с ним…
Рядом с ними вдруг зазвучала странная, путаная музыка.
— …жили долго и счастливо. Что это такое? А-а, это ты Несс. Что-то случилось?
Источником музыки были две чудесные гортани кукольника, он бесцеремонно втиснулся между Луисом и девушкой и спросил:
— Ты Тила Джендрова Браун, идентификационный код ИКЛУГГТИН?
Девушка удивилась, но не испугалась.
— Да, меня зовут именно так, а свой код я просто не помню. А в чем дело?
— Уже неделю мы прочесываем всю Землю, ищем тебя, а я встречаю тебя на вечеринке совершенно случайно! Мои агенты не дождутся награды.
— Нет, только не это… — тихо простонал Луис.
Тила встала, не зная, как себя вести.
— Я вовсе не пряталась ни от тебя, ни от кого другого. В чем, собственно, дело?
— Подожди! — Луис встал между кукольником и девушкой. — Несс, Тила не годится в открыватели. Выбери кого-нибудь другого.
— Но, Луис…
— Минуточку, — вставил кзин, садясь. — Позволь кукольнику самому подбирать членов экипажа.
— Но ты посмотри на нее!
— А ты посмотри на себя. Неполные два метра роста, худой даже для человека. Похож ли ты сам на открывателя? Правда, Несс?
— В чем, собственно, дело? — повторила Тила, повышая голос.
— Луис, пройдем в твой кабинет, — сказал кукольник. — Тила Браун, у нас есть к тебе предложение. Ты не обязана принимать его, не обязана даже выслушивать, но уверяю, оно покажется тебе интересным.
Спор продолжался уже в кабинете Луиса.
— Она отвечает всем моим требованиям, — упирался Несс, — и потому мы должны взять ее с собой.
— Не может быть чтобы она была единственной на Земле!
— Нет, Луис, конечно же, нет. Просто мы не в состоянии добраться до остальных.
— А для чего это я могу нам понадобиться?
Кукольник начал ей объяснять. Тут же выяснилось, что Тила Браун совершенно не интересуется астрономией, никогда не была даже на Луне и не испытывала никакого желания пересечь границы известного космоса. Гиперпространственный привод типа Квантум II нисколько ее не заинтересовал. Когда на ее лице появилось выражение беспокойства и смущения, в разговор вмешался Луис.
— Несс, а почему ты решил, что Тила должна участвовать в путешествии?
— Мои агенты искали потомков тех, кто выигрывал в Лотерею Жизни.
— Сдаюсь. Ты действительно безумен.
— Вовсе нет. Именно такое поручение я получил от Идеально Укрытого, который ведет нас всех. Его разумность не подлежит сомнению. Вы позволите мне объяснить?
Для людей контроль за рождением уже давно не составлял никакой проблемы. Достаточно было поместить под кожу пациента — чаще всего на предплечье — небольшой кристалл, который растворялся в течение года, и все это время пациент не мог зачать ребенка. Когда-то для этой цели использовали гораздо менее элегантные и надежные методы.
Около середины двадцать первого столетия население Земли стабилизировалось на уровне восемнадцати миллиардов. Совет Людей, орган, созданный по решению Организации Объединенных Наций, принял и провел в жизнь законы, касающиеся контроля за рождением, и более пятисот лет законы эти оставались неизменными: двое детей на семью, если Совет не решит иначе. От постановления Совета зависело, кто и сколько раз мог стать родителем. Совет мог дать дополнительное решение или отобрать одно или даже два — в зависимости от уровня пригодности данных генотипов.
— Невероятно, — буркнул кзин.
— Почему? Это не шутки — восемнадцать миллиардов людей в тисках примитивной технологии.
— Если бы Патриарх захотел ввести такой закон у кзинов, он умер бы за свое чванство.
— Но люди — не кзины. Пятьсот лет закон действовал, и никто не протестовал против него, пока около двухсот лет назад не пошли сплетни о махинациях Совета. Скандал, который тогда разразился, привел к изменению закона.
Каждый человек, невзирая на состояние и ценность его генов, получал право иметь одного ребенка. Право на второго ребенка и всех последующих автоматически давалось в том случае, если у родителя был необычайно высокий уровень интеллекта, доказанные парапсихические способности, если он был телепатом, происходил из семьи долгожителей или обладал непортящимися зубами.
Право на очередного ребенка можно было купить. За миллион. А почему бы и нет? Умение зарабатывать деньги тоже было весьма ценно и часто определяло способность данной особи к выживанию. Кроме того, это в зародыше ликвидировало любые попытки перепродажи.
Если кто-то не использовал Первого Права, он мог сражаться на арене. Победитель получал сразу Второе и Третье Право, побежденный терял Первое и свою жизнь. Тем самым счет сходился.
— Я видел эти бои в ваших развлекательных программах, — сказал кзин. — Я думал, это в шутку.
— Нет. Все это было всерьез, — ответил Луис. Тила захохотала.
— А лотерея?
— Сейчас скажу и об этом. При всей гамме средств, замедляющих процесс старения, каждый год умирает людей больше, чем рождается…
Каждый год Совет Людей суммировал количество смертей и эмигрантов, с одной стороны, и количество рождений и иммигрантов, с другой — отнимал один результат от другого и получал, тем самым, количество свободных рождений, которые становились предметом и главным призом Новогодней Лотереи Жизни.
Принять в ней участие мог каждый. При удачном раскладе можно было получить право на десять или даже на двадцать детей — конечно, если это можно назвать удачей. Из участия в Лотерее не исключали даже отсиживающих свои сроки преступников.
— У меня было четверо детей, — сказал Луис, — из них один — благодаря Лотерее. Вы встретили бы троих из них, если бы явились на двенадцать часов раньше.
— Это очень странно и сложно, — заметил кзин. — Когда наша популяция становится слишком велика…
— …вы атакуете ближайшую людскую планету.
