Дмитрий Емец - Гроб На Колесиках
Глава третья.
КАРАМОРА
Одному мальчику подарили черную тетрадь и черную ручку. Ночью мальчику приснилось, что из черной тетради выходит огромное черное чудовище. - Не пиши в черной тетради черной ручкой слово "Карамора" или я выскочу и задушу тебя! - пробасило чудовище. Утром мальчик вспомнил сон и, не удержавшись, написал в черной тетради "Карамора", но только не черной, а зеленой ручкой. Тотчас из тетради выскочила крошечная зеленая букашка. - Ты фто издефаешься? В кого ты меня превратил! пропищала она.
"Чудовище из тетради"
1.
- Я возьму тебя к нам. Надеюсь, Ягге и Вурдик согласятся быть твоими бабушкой и дедушкой, - сказал я. - Спорим, не согласятся? - по привычке выпалила Настя и тотчас добавила уже мягче: - То есть зачем? По тому, как это это спросила, я сообразил, что у нее на Земле остались любящие бабушка и дедушка. Возможно, даже несколько, и все они сдували с нее пылинки. Разумеется, девочке непросто будет смириться с тем, что она их лишилась. Мне в этом смысле было проще. Одного деда я вовсе не знал, а второй был больше привязан к бутылке, чем ко мне. - Не родными, конечно, но это неважно. Ягге и Вурдик станут тебе даже ближе родных, - заверил ее я. - Но зачем? - Здесь все держатся вместе. Наверное для того, чтобы легче было выжить. Каждый день Красная Рука выпускает из преисподней все больше чудовищ. Некоторые из них выглядят совсем безобидно. Зазеваешься - и отправишься к мертвякам. А мертвяком быть плохо. Очень плохо. А члены одной семьи помогают друг другу. Предупреждают об опасностях. Говорят с тобой. Успокаивают. Понимаешь? - Кажется, да, - тихо откликнулась Настя. - Люди должны помогать друг другу, чтобы и здесь остаться людьми. - Примерно тоже самое говорит Ягге, хотя она и не человек, - признал я. - А кто? - Богиня из старого Пантеона. Когда-то ей даже жертвы приносили. Телят, голубей, еще чего-то там. Она сама рассказывала. - И она брала? - Брала, - кивнул я. - Но не потому, что ей сильно нужны были эти голуби. Просто Ягге говорит, что дорог не подарок, а внимание. Теперь, когда первое волнение улеглось, я наконец разглядел Настю. Не скажу, что она была красавица, даже скорее всего и не была. Но тем не менее в ней было что-то еще, чего я не мог выразить, но что мне очень нравилось. Широкоскулая, небольшого роста, с большими удивленными глазами и светлыми, как и волосы, бровями вразлет. Один передний зуб у нее слегка наползал на другой, а у глаза был маленький шрамик. И вдобавок она была в очках. Тонких, довольно красивых очках с металлической дужкой, которые, когда она их снимала, оставляли на переносице крошечные продавлинки. Отчего-то я перестал даже сожалеть об утопленном шлеме, хотя и знал, что едва ли мне удастся раздобыть новый. Мы сидели на краю мола. Когда стала накатывать волна, Настя вскочила и неосторожно наступила мне на пальцы. - Ой, прости! Я ужасно рассеянная. Со мной вечно всякая ерунда случается, извинилась она. - Ничего. У меня еще несколько осталось, - пробурчал я, дуя на пальцы. Вода залива зарябила. Послышался мелодичный звон. На поверхность медленно всплыла хрустальная куколка, и волны стали прибивать ее к мосту. Не знаю, была ли это та же самая куколка или другая: во всяком случае, никаких следов того, что она была разбита, не оставалось. Настя схватила меня за руку, и я ощутил, какая маленькая и теплая у нее ладонь. - Уведи меня! - Спорим, что это не кукла? - пошутил я. Но в настоящий момент мое чувство юмора не было оценено по достоинству. - Уведи! Пожалуйста! - взвизгнула она. - Ладно, пошли, - сказал я снисходительно. Железная лестница жалобно загудела под нашими ногами. Поднявшись на мост, Настя взвизгнула и, отпрыгнув назад, едва не столкнула меня назад, в ласковые объятия хрустальной куколки. - Вот спасибо! Еще бы чуточку посильнее - и в самый раз! - поблагодарил я, в последний миг повисая на поручнях своими ранее отдавленными пальцами. - Там, там, ты видишь? - девочка с ужасом обернулась ко мне. Я вспомнил, что так и не предупредил ее о своем гробульнике. "Пускай привыкает. Гроб на колесиках еще не самое жуткое, что здесь можно встретить," решил я и со вздохом взялся за лямку. Мне еще предстояло тащить его до заправки.
2.
- Ну вот и готово! Садись! Карета Золушки подана! - подождав, пока заправочный шланг втянется в огромную каменную жабу, я показал Насте на крышку гроба. - Ты хочешь, чтобы я туда села? - отшатнулась она. - Не сомневайся - ты имеешь дело с опытным гробайкером, - заверил ее я. До сих пор не пойму отчего, но мои слова, кажется, напугали ее еще больше. Вздохнув, Настя решительно перекинула ногу через крышку гроба и уселась позади меня. Я несколько раз прокрутил заводную рукоятку и добился того, что гроб, зачихав, завелся. Я пришпорил его, ухватился за кисти, и мы тронулись. Промчавшись мимо Пристани, я свернул в город. В Потустороннем Мире был обычный полдень. По дороге, одни-одинешеньки бежали Полосатые Ноги. Из дыры на большом пальце торчал желтый черепаховый ноготь. За Полосатыми Ногами на черной простыне гнался Шамшурка. На окнах развевались красные занавески. Толстая, с лимонным носом, Зеркалица предлагала бесплатные билетики, заманивая прохожих в комнату кривых зеркал. Насколько мне известно, из этой комнаты еще никто не возвращался. Тротуар наискось пересекали чьи-то расплывчатые следы - похоже, что ночью, выслеживая добычу, здесь крались пластилиновые человечки. Встречаться с ними было опасно: окружат со всех сторон, залепят нос, рот и глаза. На перекрестке, размахивая зеленым костылем, Злюка-Кузюка колотил Студенца. Студенец, не оставаясь в долгу, морозил его своим леденящим дыханием. Рядом уже валялось несколько случайно замороженных прохожих. С громкими стенаниями у дождевых труб вились привидения - гремели цепями, жонглировали своими ушами и носами. Я почти не смотрел на их - из всех обитателей Потустороннего Мира привидения были самыми безобидными, разве только попадешься им в ровно полночь, когда они набирают полную силу. Занятый привычным лавированием между другими гробульниками и черными пятнами на асфальте, я не мог даже повернуться к Насте. Чувствовал только, что девочка с волосами цвета соломы вцепляется в меня все сильнее и сильнее и при этом судорожно дышит. Признаюсь, мне льстило, что в этом страшном городе, полным опасных чудищ и кошмаров, я кажусь ей самой надежной опорой. "Уж я-то ее защищу! Я человек бывалый!" - самодовольно подумал я и немедленно поплатился за эту похвальбу. Ягге и Вурдик не раз предупреждали, что в Потустороннем Мире неожиданности подстерегают на каждом шагу. Расслабился на миг - и ты мертвяк! Так случилось и на этот раз. Мы были уже на проспекте Трех Скелетов, когда, внезапно вынырнув из подворотни, за нами увязалась Рожа Костяная Кожа. Вначале меня это не слишком напугало - я знал, что Роже не под силу угнаться за скоростным гробом. - Там отрубленная голова! Она у меня за спиной! - взвигнула Настя. - Это Рожа! Держись крепче! Сейчас оторвемся! - велел я. Уверенно взявшись за кисти, я привычным движением пришпорил гроб, посылая его вперед, но произошло непредвиденное... Хруумс-тшхе... Хруумс... Тот же звук еще раз. Страшной силы удар по днищу. Гроб стремительно заносит. "Боже, что происходит? Я им больше не управляю! Он мне не подчиняется! Не-е-ет!" Мне показалось, прошла вечность, пока я сообразил, что сразу два колеса справа отлетели, наехав на препятствие. Сзади с ужасающим грохотом уже подкатывал вагон трамвая тринадцатого номера, известного тем, что он всегда появляется там, где больше всего не нужен. Сквозь расползающиеся, как паутина, трещины водительского стекла грозно выглядывал красноглазый горбун. - Держись! - завопил я. Вцепившись в левую кисть, я дернул изо всех сил, но не успел выровнять гроб. С сухим треском, почему-то напомнившим мне о зубоврачебном кабинете, он осел на мостовую. Не удержавшись на полированной крышке, мы с Настей слетели на асфальт. В полете я успел только выругать оборотней, подпиливших ось, и подумать: "Ну всё, конец!" В полете Настя вцепилась в меня еще крепче. С моей точки зрения это было глупо, но оказалось не глупо: вначале на асфальт упал я, а она сверху. - Ну... как... ты? - спросил я, отыскивая слова в царящем у меня в голове беспорядке. Мир перед моими глазами постепенно собирался из кусочков. - Нормально. Я приземлилась на что-то мягкое! - Настин голос звучал так же очумело, как и мой. - Угу! Я приблизительно догадываюсь, что это было, - прохрипел я и внезапно заметил, что прямо на нас несется Рожа Костяная Кожа. Громадная, лысая, она уже нависла над нами... Я даже не завопил, потому что вопить было уже поздно. И уворачиваться тоже поздно. Все решали мгновения. Сейчас Рожа вомнет нас в себя и проглотит. "Интересно, те, кого пожирает Рожа, тоже становятся мервяками? Хотя как может стать мертвяком тот, от кого ничего не осталось?" - задумался я. Я всегда почему-то в неподходящие минуты размышляю о всяких неподходящих вещах. В школе меня даже дразнили из-за этого "Профессором", хотя причем тут профессор, я ума не приложу. Настя завизжала - кажется, она тоже заметила Рожу. Подпрыгивая на кочках, гигантская отрубленная голова уже распахнула свой мягкий беззубый рот, но тут земля содрогнулась от могучего рева: - Не трогай их, голова! Они мои! Лежа на асфальте, я животом ощутил вибрацию этого рева. Мне даже почудилось, что слова эти прошли сквозь меня. Едва раздался этот рев, город замер. Время словно остановилось. Ограда кладбища зашаталась. Виселицы и гильотины заходили ходуном. Трамвай тринадцатый номер подпрыгнул на стрелке. Горбун с красными глазами треснулся лбом в стекло, отчего оно покрылось трещинами еще больше. Даже наша Многоэтажка на Тиранозавриных Лапах, не боящаяся ничего и никого, присела в тревоге. Не докатившись какого-то полуметра, Рожа Костяная Кожа подскочила как мяч, с громким чавканьем перепрыгнула через нас и, спружинив лысой макушкой об асфальт, покатилась дальше. Я успел заметить, что физиономия у нее была обескураженная.
