Стив Альтен - Завещание майя
Мик Гэбриэл стоял, слегка наклонив голову, поэтому Доминика не могла видеть его глаз. Она с натянутой улыбкой протянула ему руку.
— Доминика Вазкез.
Мик поднял на нее глаза — немного дикие и настолько темные, что невозможно было различить, где заканчивается радужка и начинается зрачок.
— Доминика Вазкез. Доминика Вазкез. — Каждый слог он произносил очень отчетливо, словно стараясь впечатать их в память. — Очень приятно с вами…
Внезапно улыбка исчезла с его лица.
В ушах Доминики загрохотал пульс. Сохраняй спокойствие. Не двигайся.
Мик прикрыл глаза. С ним что-то происходило. Доминика видела, как заиграли желваки, четче проступил шрам, ноздри раздулись, словно у животного, вынюхивающего добычу.
— Разрешите подойти к вам поближе? — Он произнес эти слова очень тихо, практически прошептал, но ей передалась буря эмоций, скрытая за этим нарочито спокойным тоном.
Доминика поборола желание броситься к затемненному стеклу.
Он снова открыл глаза.
— Клянусь душой своей матери, я не причиню вам вреда.
Следи за его руками. Будь готова ударить коленом, если он бросится.
— Можете подойти, только не делайте резких движений, хорошо? Доктор Фолетта наблюдает за нами.
Мик сделал два шага вперед и остановился перед ней чуть ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, затем наклонился, приблизив лицо, закрыл глаза и втянул носом воздух — так, словно она была бутылкой коллекционного вина.
От близости этого мужчины тонкие волоски на ее руках встали дыбом. Заметив, как расслабляются его мускулы, она поняла, что сейчас его сознание где-то далеко от этой комнаты. Глаза Мика увлажнились, и слезы, пробившись из-под прикрытых век, потекли по щекам.
Проснувшийся вдруг материнский инстинкт чуть было не заставил ее позабыть об осторожности. Неужели это игра на публику? Ее мускулы напряглись.
Мик открыл глаза, теперь казавшиеся темными озерами. От отрешенности во взгляде не осталось и следа.
— Благодарю вас. Думаю, моя мать пользовалась тем же парфюмом, что и вы.
Она отступила на шаг.
— Это. «Кельвин Кляйн». Этот запах разбудил приятные воспоминания?
— И плохие тоже.
Очарование момента ушло. Мик жестом указал на койку.
— Предпочитаете стул или кровать?
— Стул подойдет.
Он подождал, пока она сядет, затем устроился на койке, прислонившись к стене. Мик двигался как атлет.
— Похоже, вам удается поддерживать форму.
— Жизнь в одиночке дает такую возможность любому здравомыслящему человеку. Я ежедневно делаю по тысяче приседаний и отжиманий. — Она почувствовала, как его взгляд скользнул по ее телу. — А вы, видимо, тоже уделяете этому немало внимания.
— Пытаюсь.
— Вазкез. Фамилия пишется с буквой «с» или буквой «з»?
— «З».
— Пуэрто-Рико?
— Да. Мой… биологический отец вырос в Аресибо.
— Там находится самый большой в мире радиотелескоп. Но ваш акцент больше характерен для Гватемалы.
— Там я выросла. — Он контролирует наш разговор. — Как я поняла, вы выросли в Центральной Америке?
— Я бывал во многих местах. — Мик скрестил ноги, сев в позу лотоса. — Значит, вы выросли в Гватемале. А как вы оказались в нашей Стране великих возможностей?
— Мои родители умерли, когда я была еще ребенком, и меня отправили к кузену во Флориду. А теперь давайте поговорим о вас.
— Вы сказали — ваш биологический отец. Значит, ощущаете потребность отделить его от себя данным понятием. Кого, в таком случае, вы считаете своим настоящим отцом?
— Изадора Акслера. Он и его жена удочерили меня. Я провела некоторое время в детском приюте после того, как уехала от двоюродного брата. Из и Эдит Акслер прекрасные люди. Они морские биологи, работают на станции SOSUS на острове Санибел.
— SOSUS?
— Это подводная система звуковых локаторов, глобальная сеть подводных морских микрофонов. Во времена холодной войны ее создал военно-морской флот, чтобы отслеживать вражеские подводные лодки. А теперь ею пользуются биологи для прослушивания жизни морских глубин. Чувствительность микрофонов позволяет слышать пение китов на расстоянии в сотни миль…
Его пронизывающий взгляд заставил Доминику замолчать.
— Почему вы уехали от своего кузена? С вами должно было произойти нечто ужасное, если вы оказались в сиротском приюте.
Он еще хуже Фолетты.
— Мик, я здесь для того, чтобы поговорить о вас.
— Да, но есть вероятность, что в моем детстве тоже произошло нечто травмирующее. Возможно, ваша история поможет мне его переосмыслить.
— Сомневаюсь. Все закончилось как нельзя лучше. Акслеры вернули мне мое детство, и я…
— Но не вернули невинность.
Доминика почувствовала, как от лица отхлынула кровь.
— Ладно, я поняла, что вы быстро соображаете. Давайте теперь посмотрим, сможете ли вы применить свой удивительный IQ к собственной персоне.
— То есть вы все же попытаетесь мне помочь?
— Давайте попытаемся помочь друг другу.
— Вы еще не читали материалов моего дела, не так ли?
— Еще нет.
— Вы знаете, почему доктор Фолетта поручил меня вам?
— Почему бы вам не просветить меня?
Мик уставился на свои ладони, явно обдумывая ответ.
— Там есть заключение Розенхана. Вы его не читали?
— Нет.
— Но вы прочитаете его перед нашей новой встречей? Я уверен, доктор Фолетта сохранил копию в одной из своих картонных коробок, которые называет личным архивом.
Она улыбнулась.
— Если это для вас так важно, я прочитаю.
— Благодарю вас. — Он подался вперед. — Вы мне нравитесь, Доминика. Знаете, почему вы мне нравитесь?
— Нет. — Свет флуоресцентных ламп отражался в его глазах лунным отблеском.
— Вы нравитесь мне потому, что вас еще не загнали в рамки клинических правил. Вы словно чистый лист, а это для меня важно, поскольку я действительно хотел бы довериться вам, но не могу. По крайней мере, не здесь — под наблюдением Фолетты. К тому же я считаю, что вы могли бы помочь мне с некоторыми моими проблемами. Я о многом хотел бы поговорить с вами, о многих важных вещах. Как вы думаете, сможем ли мы в следующий раз поговорить наедине? Возможно, во дворе?
— Я спрошу у доктора Фолетты.
— Когда будете спрашивать, напомните ему о правилах этой клиники. И попросите у него дневник моего отца. Если вы станете моим лечащим врачом, то думаю, вам будет просто необходимо его прочитать. Вы не против оказать мне эту услугу?
— Я с удовольствием его прочту.
— Благодарю вас. Будете читать его на днях, возможно, в выходные? Я бы не нагружал вас домашними заданиями, тем более в первый день, если бы это не было жизненно необходимо. Ознакомьтесь с записями моего отца.
