Ноpман Спинрад - Крепость Сол (сборник)
Именно в этой банальной земной, если можно так выразиться, обстановке десять мужчин, собравшись у этого самого стола, повелевали судьбами двадцати биллионов человек. Не существовало законодательных органов, не было независимых органов юстиции: во всей Солнечной системе не было ни одной частицы власти, которую не придержал бы Совет Гегемонии. Пятеро из его членов определялись всеобщими выборами, которые проводились крайне редко. Пятеро других выбирались Генеральным Опекуном Системы, гигантской ЭВМ, которая имела доступ к информации, накопленной всеми местными Опекунами.
Координатор и Вице-Координатор выбирались самым испытанным методом — в результате изощренных интриг в борьбе за власть в кулуарах Совета. Владимир Кустов, самый могущественный человек в пределах Солнечной системы, говорил отрывистым голосом, в котором сквозила едва сдерживаемая ярость:
— Так ты находишь это забавным, Джек? А если тебя самого пытались бы убить?
Джек Торринс, Вице-Координатор Гегемонии, спокойно потягивал водку с сардонической ухмылкой на губах, которая слегка округляла его узкое лицо, напоминавшее мордочку мелкого грызуна.
— Но, Владимир, — ответил он с невозмутимым видом, — ведь это в тебя они стреляли, не в меня же. По-моему, Лига доказывает, что у нее изысканный вкус, когда она выбирает свои жертвы…
— Мы все здесь прекрасно понимаем, что ты имеешь в виду, и я не сомневаюсь, что моя смерть была бы для тебя ужасным горем, — возразил ему Кустов сухо. — Но ты должен понять самое главное: Лига чуть не убила Главного Координатора. Что бы ты сказал, Джек, если бы ты сам находился на этом посту? Тебе понравилось бы, что тебя выбрали мишенью?
Торренс помолчал, обдумывая свой ответ, бросил быстрый взгляд на Обрину, Куракина, Лао, Кордону и Уланужева, — пять голосов которых принадлежали, несомненно, Кустову — и, когда он снова заговорил, обращался именно к ним.
— Может быть — если бы мои друзья из Братства Убийц охраняли меня…
— Эти намеки абсолютно неуместны! — пролаял Кустов.
Выражение лиц его ставленников приняло выражение искреннего возмущения, как это и полагалось.
Как полагалось, не более, отметил Торренс с удовлетворением.
— Может быть, тебе захочется установить Глаз и Луч и в Зале заседания Совета, Владимир, — продолжал Торренс с язвительным выражением. — Несомненно, это тотчас прекратило бы все «неуместные намеки»…
Штайнер и Джонс, сторонники Торренса, угодливо осклабились.
— Твой юмор не смешит меня, — ответил Кустов. — Ситуация сложная. Демократической Лиге все равно никогда ничего не удастся, но она является нашим единственным противником, единственной преградой на пути установления безупречного порядка. Когда мы устраним это препятствие, мы будем в состоянии контролировать всю человеческую расу. Подумайте только о достигнутом прогрессе! Всего лишь три столетия назад человечество стояло на краю гибели. Самая Великая Объединенная Россия и Атлантический Союз ждали только повода, чтобы вцепиться друг другу в глотку. Если бы не случилось русско-китайской войны, которая привела их в чувство… Обе стороны поняли, что для выживания человеческой расе нужен порядок. Порядок с большой буквы! И теперь, по истечении трех столетий, смотрите, какие у нас свершения, только благодаря Порядку. Болезни практически исчезли. Войны стали преданием. Жизненный уровень вырос в четыре раза. И, я повторяю это перед лицом всего Совета, Лига является единственным препятствием для еще более совершенного прогресса. Как только эти нарушители спокойствия будут нейтрализованы, мы сможем установить Глаза и Лучи повсюду. Стоит ли останавливаться на этом? Почему бы не заняться контролем наследственности, после того, как будет завершено приручение окружающей среды? Уверяю вас, мы еще только в самом начале наших славных дел!
Торренс вздохнул. «Каждый раз, когда у Владимира начинается подобное словоблудие, я не могу решить, — подумал он, — то ли это полный идиот, то ли он еще больший лицемер, чем я сам. Послушать его, так автоматические казни за неразрешенные действия являются свидетельством совершенства ЭВМ, слухи о котором мы пытаемся распространять, а не результатом случайного действия смертоносных лучей!»
— И в течение наступающего тысячелетия, — проговорил он вслух, — мы будем тратить миллионы, а также десятки тысяч рабочих часов, чтобы уничтожить ничтожную группку романтических недоносков?
Он налил себе еще водки.
— Но, Владимир, ты же сам об этом говорил, наше господство почти абсолютно. Надо ли действительно принимать всерьез дешевые игры Лиги и относиться к ним как к серьезной угрозе?
— Давно ли кто-нибудь покушался на твою жизнь, Джек? — бросил в ответ Кустов.
«Вот удобный момент», — подумал Торренс.
— Ага! Вот теперь ясно! Тебя затронули — и перед нами главная опасность. Вот что превращает трех помешанных в опасную конспиративную организацию. Скажи-ка мне, Владимир, почему ты так не спешишь уничтожить Братство? В конечном счете, оно доставляет нам больше хлопот, чем Лига. Может быть, ты знаешь о них то, что нам не известно? Не случилось ли так, что вы заключили соглашение? Ведь ты не можешь отрицать, что именно им обязан жизнью…
Торренс с удовлетворением отметил, что даже сторонников Кустова этот аргумент заставил задуматься.
— Ты зашел слишком далеко, Торренс! — взвизгнул Кустов. — Братство не что иное, как сборище фанатиков, как это было у древних христиан. Откуда мне знать, почему они спасли мне жизнь? Последователи древних культов, как говорят, вспарывали животы животным, чтобы планировать свои действия в соответствии с внешним видом внутренностей. Убийцы вертопрахи той же категории. У христиан была Библия. У Братства есть Марковиц и его «Теория социальной энтропии». Все это одного поля ягоды. Религиозные фанатики могут быть патентованными злодеями, но они не могут представлять серьезной опасности для общества, так как они даже не живут в нашем реальном мире.
— А Лига является действительно реальной угрозой? — прервал его Торренс.
— Да, потому что они выдвигают альтернативу, которая может заставить задуматься некоторых слишком впечатлительных. Что было бы, если бы их заговор удался?
Торренс рассмеялся.
— Как будто ты сам не знаешь!
В тысячный раз он спрашивал себя, как это Кустову удается удерживаться наверху, и ответ всегда был одним и тем же: пятеро Советников разделяли его странные идеи. Но в этом не было ничего удивительного, так как Обрина, Кордона и Куракин были выбраны самим Опекуном.
— Забудь хоть на минуту о своих личных амбициях, ответил Кустов. Лига тогда могла бы похваляться тем, что убила Главного Координатора — и все это вполне легально, прямо на глазах у телезрителей. Они, конечно же, приготовили бомбу-анонс, чтобы запустить ее тотчас после успешного завершения заговора. Они вот-вот могли стать настоящей угрозой…
— А Братство Убийц помешало им в последний момент, — пробормотал Торренс. — Действительно любопытно…
— В конце концов, Торренс, не хватит ли.
— Друзья мои, прошу вас, — вмешался Советник Горов.
Торренс что-то проворчал в ответ.
Глядя на этого субъекта с лысым черепом, который, казалось, никогда не расставался со своим обычным состоянием невозмутимости, он иногда думал о том, что Этот Советник какой-то уж очень гуманный, мягкий. Должно быть, в схеме Опекуна произошел какой-то сбой, если он выбрал его. По мнению Торренса, он не блистал умом. Наоборот, он даже считал его не совсем нормальным.
— Разве вам не ясно, что вы реагируете именно так, как этого ждет от вас Братство, — продолжал Горов проникновенным тоном. — Тому, кто изучал «Теорию социальной энтропии» и другие произведения Марковица, сразу становится ясно, что в иррациональном характере деятельности Братства кроются вполне реальные намерения. Мы уверены, как это подчеркнул Владимир, что у Братства почти такое же отношение к произведениям Марковица, как у древних христиан к…
— Хватит, Горов, — грубо оборвал его Кустов. — Все это просто болтовня, а надо действовать. Я полагаю, что выражу общее мнение, если скажу, что никто здесь, в том числе наш Вице-Координатор, не будет оправдывать действия Лиги.
— Не в этом дело, — сказал Торренс усталым голосом. — Мне кажется нерациональным, что мы должны заплатить такую цену за нейтрализацию двух или трех тысяч сторонников Лиги.
— Однако, если мы можем сделать это достаточно эффективно? — возразил Кустов.
— У тебя, несомненно, есть какое-то предложение на этот счет, — сказал Кустов. — Расскажи нам о нем.
Все эти пререкания ничего не значили.
Кустов обладал достаточным влиянием в Совете, чтобы заставить его принять практически любой проект.
