Владимир Черепнин - Вовка в Троеклятом
Словно очнувшись от наваждения, я поспешил снова свернуть мерзкую тряпицу, после чего она заткнулась.
Карл, умиленно слушавший с рожей меломана, дорвавшегося до любимой симфонии, взмолился:
- Ну еще хотя бы минуточку!
Я показал ему фигу, что его нисколько не огорчило. Он только беззлобно буркнул: "Жлоб", - и тут же начал торопить нас выполнять задуманное.
- Тогда скор-рей пошли. Вр-ремени в обр-рез, а нам еще тр-ребуется в одно место заскочить.
- Это куда?
- Как куда?! А индюку кто мор-рду бить будет?
- Слушай, Карл...
- Тебе ничего делать не надо. Только р-рядом постоишь. Если не тр-рудно, можешь поздр-равить его с Днем Благодар-рения. Остальное я сделаю сам.
- Карлуха, давай договоримся раз и навсегда, свои живописные проблемы ты решаешь сам. А то скоро все оброгаченные тобой пернатые, пролетая, станут целиться в меня.
- Тут ты пр-рав. У бедных птичек зачастую нет иного способа, кр-роме как ляпнуть свер-рху на обидчика. Но, во-пер-рвых, индюк не умеет летать, во-втор-рых, у тебя есть шапка-невидимка...
- Все! - Отрезал я. - Вопрос закрыт.
* * *
Я давно заметил, что Соловушка предпочитает, по мере возможности, поменьше общаться со всякого рода чародеями и правителями и держаться подальше от сильных мира сего. Даже Яну он побаивался и в ее присутствии был ниже травы и тише воды. Что уж говорить, когда вместе со мной в отель заявилась Яга? Как только закончилось свинское побоище и были разрешены все вопросы, связанные с переменой хозяев заведения, разбойник не поднялся с нами в номер, а тихонько шепнул мне: "Если сто, я здесь", - и остался с новоявленными владельцами.
В главном обеденном зале Вини Пух, Пятачок и Соловушка в меру своей изобретательности и мерзопакостности характера изголялись над бывшими хозяевами отеля. Медвежонок мстил за то, что братья отреклись от его первородности, да еще посягнули на его свободу. Пятачок, которого хряки считали изгоем в своем сообществе, скорей всего многого натерпелся от своих сородичей и теперь отрывался по полной. Соловушке, вроде бы не за что было ненавидеть близнецов, если не считать утреннего инцидента. Но тогда они не нанесли разбойнику никакого вреда. Даже, наоборот, после того как грабитель одним ударом завалил такого огромного противника, он возгордился собой и был немного благодарен свиньям за их агрессивную попытку, закончившуюся триумфом толстенького победителя. Так что зла на хряков он не держал. А то, что принимал участие в экзекуции, так это вовсе не от садистских наклонностей. Просто ребятам помогал.
Когда мы спустились вниз, муштра была в самом разгаре. Близнецы (благодаря утренней "пластической хирургии" близнецами они теперь были лишь номинально. Каждый приобрел ярко выраженную индивидуальность в виде расцарапанного рыла, рогообразной шишки и вдвое увеличившегося в размерах пятака) усердно выполняли разнообразные команды своих истязателей: выхрюкивали Пуховы песенки, прыгали в мешках наперегонки, строили акробатические пирамиды.
К неудовольствию не на шутку разошедшихся и изрядно охмелевших мучителей Яга строго объявила:
- Мы на время забираем ваши игрушки. Свинтусы! Пора на выпляску!
На этот раз, в отличие от предыдущего, известие о том, что им надо танцевать на площади, хряками было воспринято на "ура". Толкаясь в дверях, они поспешно покинули еще утром принадлежавший им фешенебельный отель.
- Вячеслав, остаешься за главного. В случае чего, действуй по обстоятельствам.
- Вовка, не волнуйся! Сють сто, сьязу буду бить в носопыйку! В пятак! В снобель! В юбильник...
Я не стал дослушивать разбойничьи вариации на тему носа и, водрузив на голову шапку-невидимку, вслед за ведьмой вышел на площадь.
* * *
Я осторожно приблизился к эшафоту. Судя по открытому люку Яга уже была на помосте. Как и Карл, расхаживающий взад-вперед по лобному месту.
Первоначально мне казалось, что пользоваться шапкой-невидимкой проще простого. Надел и готово. Ты всех видишь, тебя - никто. Сплошное удовольствие. На практике оказалось все гораздо сложнее. Имели место быть и неудобства. Начиная с банальных мух, которые не замечая препятствия норовили угодить прямо в глаз, и заканчивая главной проблемой - невидимостью. Я не оговорился. Дело в том, что так же как и окружающие, я не видел себя. При ходьбе, как известно, надо смотреть под ноги, чтобы не спотыкаться. Особенно когда приходится подниматься или спускаться по лестнице. По этой причине первый опыт передвижения в волшебной шапке был для меня не совсем безоблачным: поднимаясь на эшафот, я чуть было не расквасил нос, соскользнув со ступеньки и больно ударившись об нее коленом. И вдобавок, пару раз споткнулся о неровности каменной мостовой.
Так что теперь я продвигался медленно, высоко, по-челентановски, задирая ноги.
- Где ты шлялся? - Обрушился на меня ворон, как только понял, что я поднялся на помост. - Ой, пр-рости, ср-разу не догадался! Но так быстр-ро! Я пор-ражен. Не ожидал. Скор-рость впечатляет. Что нам кр-ролики? Да мы...
- Заткнись, - прервал восторженный монолог Карла строгий голос Яги, которая почти всегда игнорировала как болтовню ворона, так и его самого. Но на сей раз ведьма снизошла до объяснения:
- Он вовсе не тем занимался, о чем подумала твоя похотливая голова. Просто Вовка осторожничает, поэтому передвигается медленно. Чтобы не навернуться... Как в прошлый раз.
Я-то надеялся, что мой конфуз остался незамеченным.
Пришлось улечься на помост возле люка, опустить руки со злополучной ругательной тряпкой в зияющую пустоту, и только там я позволил скатерке развернуться. Удивленно крякнув (наверное, давно не получала права голоса дважды в день с таким коротким перерывом), паскудная матершиница начала свое вещание.
Было бы интересно немного подождать и выяснить, как среагирует подлая тряпка на невидимость (пока она как и в прошлый раз ограничивалась общими фразами), но я не стал рисковать и разжал пальцы.
Кардинальные изменения начали происходить уже во время падения, сколь быстрым оно ни было.
Вначале витиеватые предложения превратились в отдельные слова, потом донесся непонятный хрип, перемежаемый прокашливаниями и, несколько секунд спустя (расчетное время падения куска материи) мелодичный приятный голос пожелал всем доброго здоровья и принялся нести всяческую чушь об отличной погоде, прекрасном настроении и прочей ничего не значащей дребедени.
Скудный свет, проникающий через отверстие люка не позволял хорошо рассмотреть дно башни. Смутный силуэт перевоспитавшейся скатерти скорее угадывался, чем был виден. Вдруг на его фоне появилась темная тень, затем три белых точки. Догадавшись в чем дело, я забыл, что невидим и отпрянул от люка. Привлеченный голосом самобранки, подошел один из негров. А светлые пятна - белки глаз и зубы.
