Журнал «Если» - «Если», 2012 № 03
— Не желаете ли кофе или воды? — произнес чей-то голос.
Я поднял глаза. На видеоэкране высветилось изображение небольшого круглого стола для переговоров. На меня глядели трое мужчин. Я чисто рефлекторно прикинул, могут ли они стать нашими спонсорами.
Все трое были одеты в деловые костюмы, светло-голубые рубашки с хорошо подобранными галстуками, рубашки виднелись из-под рукавов костюмов ровно на дюйм. Черты их лиц были какими-то сглаженными, так что невозможно определить, кто перед тобой — белые или черные, латиноамериканцы или азиаты. И ногти у всех самым аккуратным образом подстрижены.
И прически безукоризненны.
— Сэр? Так вы желаете что-нибудь?
Я выбросил кости на стол. Двойка.
Я поднялся.
— Все это, — сказал я, тщательно подбирая выражения, — полная туфта. Я не в том настроении, чтобы шутки шутить.
— Сэр, мы…
— Всего доброго!
Картинка на экране застыла, затем все стало серым. Я забрал со стола кости и направился к выходу.
— Джорджиана пыталась предупредить нас, — сказал мужской голос, тенор.
— Была вероятность, что она ошибается, — произнес женский голос с оправдывающимися интонациями.
— Никто до сих пор не раскалывал нас так быстро, — прозвучал третий голос, низкий и хриплый, в котором слышались удивление и недоверие.
Я поколебался и снова занял место за столиком.
— Покажитесь, — предложил я.
— А какими бы вы хотели нас видеть? — спросил бас. Настолько хриплый, что временами походил на рычание. Он напомнил мне Брока.
— Он мужчина, — произнес тенор. — А мужчины любят женщин. Так Джорджиана говорила.
— Красивых женщин? — спросил женский голос.
— Это деловая встреча, а не секс-шоу, — укоризненно проворчал бас. — Пусть будет облик профессионалов. И помните, Брока говорил, что этнический баланс важен в случайном мире.
На экране появилось изображение трех молодых женщин: азиатки, белой и черной. На всех строгие деловые костюмы, у всех руки скрещены на груди, на столике перед каждой разложены ручки и блокноты.
Я нахмурился. Картинка застыла.
— Значит, красивые женщины не годятся, — разочарованно произнес бас.
Экран снова сделался серым.
— А как насчет красивых мужчин? — спросил тенор.
По экрану пошла рябь.
Я поднял руку.
— Я здесь для деловых переговоров, и мне без разницы, как вы там выглядите.
— Но облик очень важен в случайном мире, — убежденно произнес хриплый бас. — Мы всегда должны выглядеть и вести себя так, чтобы людям с нами было комфортно.
— И соблюдать секретность, — гордо добавил тенор. — Мы не должны выдавать никаких секретов.
— Какой у вас уровень допуска? — спросила женщина. — Раз вы сюда явились и поскольку знаете Брока и Джорджиану, у вас должен быть высокий уровень допуска. Но я никак не могу найти вас в базе данных. И никаких ссылок там нет. Нам нужно знать ваш уровень, чтобы мы понимали, что можем рассказать вам.
— И чего не можем, — услужливо добавил тенор.
Я секунду глядел на серый экран. Машинально поиграл костями, перебрасывая с одной ладони на другую. Наконец потряс их, посмотрел на результат и спрятал в карман.
— Я хочу, чтобы вы появились в таком обличье, в каком разговариваете с Брока и другими людьми случайного мира, — сказал я.
— И все-таки какой у вас уровень доступа? — настаивал бас.
— У меня вообще нет никакого уровня, поскольку он мне не нужен.
Я откинулся на спинку кресла.
— Ой! — пискнул тенор.
— Я так и знала, — вставила свои десять центов женщина.
— Активируйте стереотипные облики мужчин и женщин случайного мира, — скомандовал бас. — Ну, а мне придайте облик, который Брока разработал, когда я вел переговоры с его общиной.
— Тот, который мы называем «племянник Брока»? — спросил тенор.
— Именно, — ответил бас.
— Мужской или женский? — поинтересовался тенор.
Я вспомнил, как выглядят Брока и Джорджиана, и эти воспоминания заставили меня поёжиться. Но с Брока-то я общался чаще и успел немного привыкнуть к его виду.
— Мужской, — заявил я.
— Пусть будет мужской, — согласился бас.
Экран снова засветился, и на нем возникла картинка. На противоположных сторонах круглого стола сидели мужчина и женщина и глядели на меня. На мужчине был повседневно-деловой костюм с расстегнутым пиджаком, он выглядел как биржевой брокер средней руки. На женщине — деловой пиджак и строгая юбка. Черты их лиц и цвет кожи плавно и незаметно для глаз трансформировались от негритянских к латиноамериканским и далее к азиатским, а потом возвращались к европейским, и цикл начинался заново.
Между ними, а стало быть, дальше от меня сидел «племянник Брока». Он тоже разглядывал меня.
— Этот вариант подходит? — спросил «племянник» хриплым басом. Я кивнул.
— Что ж, — сказал я, — нам надо поговорить.
— Вы хотите знать, чем мы являемся? — устало произнесла женщина. Похоже было, что ей очень много раз приходилось отвечать на этот вопрос.
— Кем мы являемся, — поправил сидящий напротив нее мужчина точно таким же скучающим голосом.
«Племянник Брока» жестом велел им замолчать. Он пристально глядел на меня, как будто мог предсказать, что я сейчас скажу, в точности определить, когда я вру, а когда говорю правду. Я чувствовал себя образчиком для исследования, распятым на лабораторном столе, или набором данных, которые аналитик намеревался подогнать под предсказанные теоретической моделью результаты.
Я пристально посмотрел в ответ на «племянника», затем извлек на свет Божий свои игральные кости, чтобы они тоже могли их видеть. Покатал кости в ладони, потом накрыл их другой рукой, чтобы только я видел результат. Посмотрел на выпавшее число и спрятал кости в карман.
— Я прислушиваюсь к тому, что мне говорят кости, — сказал я «племяннику».
— Он ведет себя случайным образом, — негромко констатировал тенор.
— Непредсказуемым, — приглушенно подтвердила женщина.
— Настоящий человек, — подвел черту «племянник». Он кивнул мне. — Вы не знаете заранее, что намереваетесь сделать. Точно так же не знают этого ваши друзья и враги. Никто не может предугадать ваших действий, поскольку последующие шаги зависят от того, как выпадут кости. Вы держите противника в состоянии неопределенности, а потому имеете преимущество перед ним. Ваш талант заключается в том, как вы формулируете вопрос, когда запрашиваете кости.
Я успел проделать пару вдохов-выдохов, прежде чем заговорил.
— Эти кости подсказывают: мне нет никакого дела до того, чем или кем вы являетесь. А вот что мы — кости и я — хотим знать, — тут я стал очень осторожно подбирать слова, — так это сколько вы контролируете голосов? И можно ли рассчитывать, что вы отдадите их нам?
