Максим Хорсун - Рождение Юпитера
Меч был у Брута за поясом. Сам иерарх Бейтмани лежал на спине, раскинув руки, и тяжело дышал.
– Да!.. я прикончил… недостойного! – выкрикнул он, отчаянно хватая ртом воздух и отплевываясь. – Только не нужно… нравоучений, Айв!
Шелли вяло развел руками. Какие здесь могли быть нравоучения…
Загремело и загрохотало. Они услышали тонкий свист и оба покрылись холодным потом: воздух, которым они дышали, нашел выход наружу. Освещение погасло и зажглось вновь. В глубине коридора громко щелкнула, смыкаясь, вакуумная переборка, и леденящий кровь свист сразу же прекратился.
Брут со стоном поднялся на ноги.
– Нужно отыскать безопасное место… – Он поглядел на Шелли, оценивая его силы. – Идти сможешь?
– Смогу, – твердо ответил Шелли и пошатнулся.
Брут едва успел подхватить его за плечи.
– Крепись, дружище! Я не знаю, куда идти, но на месте оставаться нельзя: здесь нам точно придет конец. Давай так: нога-нога… И еще: нога-нога… Хорошо, держись!
…Нога-нога-рука, нога-нога-рука – диюдарх бежал длинным задымленным коридором. Нагой, сплошь – в алых пятнах ожогов, в саже; с волосами, полностью сгоревшими с одной стороны головы, – диюдарх походил на чудовище из ночного кошмара. Ориентиром ему служили острые эманации страха, исходящие от двух отчаявшихся людей.
…Двое безымянных оторвались от основной группы. Они метались вслепую: из коридора в коридор, из зала в зал, и повсюду натыкались на заблокированные двери. В конце концов, хромая судьба привела их в помещение, стены которого на глазах стали выгибаться наружу: в соседних залах давление упало до критической отметки. Безымянные, не сговариваясь, кинулись обратно.
У дверей их поджидал диюдарх.
В хаосе электронных сигналов систем гибнущего города он давно отыскал нужный. Пока эти двое, в восприятии диюдарха – медленно, словно перенюхавшие «колючки» старикашки, – поднимали кадуцеи, он успел отдать беззвучный приказ. В тот же миг стальная плита вакуумной заслонки отрезала обреченных от коридора.
Сквозь заслонку донеслось приглушенное «бум!»: стены зала разошлись. Поток воздуха выкинул бьющиеся в судорогах тела через нарезной ствол разрушенного коридора на поверхность Ганомайда.
Диюдарх пометил заслонку и побежал дальше, ведомый чужим страхом: нога-нога-рука, нога-нога-рука.
… – Стой! Назад!!!
Тугой поток ударил безымянным в спины. Воздух не упускал возможности «пошалить»: он толкал туда, где от нехватки кислорода гасло пламя, тянул под гильотины захлопывающихся заслонок.
Константин уперся ногами в дрожащий пол. Когда другие бросили оружие и вцепились, во что только можно было вцепиться, он застыл посреди разбушевавшегося урагана нерушимой глыбой. На правом плече бесфамильного лежала устрашающая кувалда, а на левом – Климентина.
– С «Кракеном» нет связи!!! – надрывался, перекрикивая вой ветра, большеголовый Михаэль. Руками и ногами – словно любовницу – он обхватил трубу, по которой в охладительную систему городского купола поступал криоген. – В обход нужно! Вы слышите? К «Химероиду»!
Рядом взвыли сервоприводы, и очередная заслонка опустилась перед их носами. Ураган тут же сник, будто его и не было.
– Ай-Оу… – прошептала Климентина.
– Что?! – заревел Константин. Тряхнув плечом, он сбросил девушку на пол. – Что ты сказала?! – наклонился к бледному, почти прозрачному лицу и проговорил с угрозой: – Твой Ай-Оу мертв. Друзья твои – тоже покойники. И сама останешься здесь, если издашь еще хотя бы звук!
Климентина, не открывая глаз, отвернулась. От бракованного бесфамильного разило падалью и мускусом. Причем так сильно, что запах гари отступал куда-то прочь.
– Константин! – Михаэль схватил бесфамильного за прожженный рукав. – Идем на два уровня вниз! Потом, через главную площадь к западной платформе, – там оставил свой корабль Тэг.
Константин кивнул и рывком поставил Климентину на ноги.
– Пошевеливайся, моя игрушка для сладких утех!
Михаэль осмотрел своих людей.
Пятеро. Всего пятеро. Причем двое потеряли оружие, – переминаются теперь с ноги на ногу, глаза прячут, словно провинившиеся недоросли.
– Ри-ри-ри, конопатые! – приободрил воинство Михаэль. – Борзо строем повертикалим, гелиотропные!
– Шагай! – Константин толкнул Климентину между лопаток.
– Ай-Оу!.. – беззвучно прошептала бесфамильная. Беззвучно и уже без надежды быть услышанной.
Грохот не утихал, но мощные толчки ощущались реже. Ганомайд принял свою долю обломков, метеоритный дождь иссяк. Но все же среди изувеченных долин Старой Столицы нет-нет да и вспыхивал беззвучный взрыв и появлялся новый кратер, а иногда – два-три кратера одновременно.
Небо по-прежнему скрывалось за плотной завесой из серой пыли.
– Это что за иллюминация? – проворчал Константин.
– Короткое замыкание, – предположил Михаэль.
На главной площади Голгофы теснились голограммы. Сто? Нет, больше! Триста? Не меньше трехсот Юпитерексов разных размеров в окружении спутников и аккреционных поясов. Вместо погибшей Еуропы возле каждого газового гиганта темнела стреловидная область, заполненная черными точками.
Тревожное свечение, в котором смешивались цвета горячей части спектра, заливало площадь, окрашивало лица безымянных и их молчаливой пленницы кровавым багрянцем.
Они двинулись через лес голограмм. Безымянные головорезы приняли подобие боевого строя. Трое ушли вперед, двое остались возле Михаэля, Константина и Климентины, держась по обе стороны от них.
– Планетарий! – догадался Константин. Он держал молот наготове. Левой рукой стискивал локоть пленнице, ничуть не беспокоясь о том, что причиняет ей боль.
– Когда город опустел, его решили переоборудовать в центр наблюдения за Юпитерексом, – сказал большеголовый. – Нашим благородным друзьям было любопытно, как поведет себя сверхтяжелый газовый гигант во взаимодействии со звездой…
– Не называй благородных моими друзьями! – перебил большеголового Константин, после чего пояснил не без бахвальства в голосе: – Двадцать лет я ломал им кости в Партии! Это было единственной приятной стороной моей миссии на Титане.
– Ты славно потрудился, брат! – Михаэль желчно усмехнулся. – Тьма благородных юнцов обрела вечный покой благодаря тебе. Им никогда не вызвать интерес Надзирателей и причинить хлопот безымянным…
– А-а-а-а-а!!! – оглушительно завопила Климентина, прервав заболтавшихся палачей. Она поджала ноги и повисла на руке бесфамильного. От неожиданности тот выругался и опустил ее на пол. Идущие впереди головорезы как один обернулись на крик. И в тот же миг сквозь красную мглу ближайшей голограммы на них бросился разъяренный диюдарх.
