Евгений Прошкин - Магистраль
Свобода… Олег затянулся и опять подумал об Иванове. На кой черт он его сюда прислал? Отметиться у программиста? Ведь знал же все… И зажигалку всучил неспроста. Специально принес ее в цех, а до этого — специально купил. Чтобы Шорохов намекнул Алексею: не все у тебя ладится с программой, дорогой… И свобода… то, что Олег принял за право выбора, за возможность поступить наперекор программе, — это тоже запрограммировано Иваном Ивановичем, человеком из светлого завтра. С какой-то, видимо, жутко светлой целью…
Шорохов бросил сигарету под ноги.
— Будь все проклято… Незачем? — спросил он.
— Я тебе уже ответил.
— Я не о том. Зачем ты мне все это рассказал? Прибор на глаза мне сунул. Мордой меня ткнул… в мою судьбу. — Олег скривился. — Ты что, ущербный? Тебе самоуважения не хватает? Надо обязательно кого-то топтать, а то человеком себя не чувствуешь?
Алексей хмыкнул и извлек из кармана еще один лист, такой же как первый.
— Читать будешь? — осведомился он.
— Забей его себе в… Но ты же мог сделать так, чтобы я не узнал, не понял, не догадался? Проверил потихоньку — и ништяк… Не там ты, Леха, кайфа ищешь. Не в том.
— Какой еще кайф?! — воскликнул тот. — Ты думаешь, это большое удовольствие? Фью-у!… Была б моя воля, я бы водку сейчас кушал. Клянусь. Чем с тобой тут валандаться… Двадцать две с половиной минуты!…
— Да кто ж тебя заставляет, чучело?!
— Да в программе это у тебя, сколько повторять-то?! — Алексей и сам сорвался на крик, даже покраснел, то есть зарумянился уже не фрагментарно, а во всю ряху. — В программе, говорю, в программе… Потом еще проверочка будет, через пять лет. Твоих, субъективных. Поседеешь к тому времени… Потом — еще через двенадцать. Будешь лысый. Ну, не совсем уж лысый… А!… — Мнемотехник окинул его равнодушным взглядом. — Какой будешь, такой и будешь. В генокод к тебе не лазили…
— Так я еще семнадцать лет проживу… — промолвил Шорохов.
— Бо-ольше! Гораздо больше.
— Но это же секретная информация… В первую очередь — для меня. Или… закроешь корректором?
— Чудак! На кой мне корректор? — Алексей снова похлопал по прибору, — Я здесь закрою, в программе. Отработаю контрольные точки и поменяю все наши встречи на что-то простое и приятное, о чем человек не задумывается. Пива попьешь, например.
— Какого еще пива?…
— Ах да, у тебя сейчас зима! Значит, перепихнешъся с какой-нибудь по-быстренькому. Небось охота?
— Коз-зел, ты… — бросил Олег.
— А память закрывать… Это тебе не нужно, — продолжал Алексей. — Что тебе закрывать, если тебя самого нет? Ты — прогон мнемопрограммы. Закончу испытания, передам прибор Лопатину — вот тогда для тебя все и начнется по-настоящему. Со слова,… — Он подмигнул. — “Холодно”.
— Ага… начнется… — Шорохов поиграл зажигалкой. — Только детали кое-какие утрясти… Которые ты никогда и нигде не найдешь, господин творец.
— Сверю с прототипом, — беззаботно отозвался тот.
— С ке-ем?!
— С твоим прототипом, с кем же еще.
— Так он у меня есть?!
Мнемотехник медленно покивал и отчего-то вдруг развеселился.
— Надо было сразу объяснить… — проговорил он. — Докладываю, Олег Алексеевич: ваше задание выполняется. Пока еще в процессе, но движется успешно.
Программист откровенно издевался, но в его шутовском докладе было, кажется, и что-то такое… совсем не шуточное.
— Перед кем выпендриваешься? — спросил Олег.
— Перед вами. В смысле, перед тобой… Опер Шорох. Далее — координатор отряда Олег Алексеевич Шорохов. Далее — координатор Отдела и вскоре старший координатор Управления. Далее — верховный координатор зоны ответственности, или просто Старикан. Глава местной Службы. Безымянный, невидимый и лишь для избранных — все тот же Шорохов Олег Алексеевич… Рожденный двадцать пятого мая тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Но это — по документам. На самом деле — появившийся из контейнера в декабре две тысячи пятого, в возрасте двадцати семи лет. Проживший завидно долгую жизнь и достигший в ней всего…
— Что… Что ты несешь? Старикан… Я?!
— Программа отлажена, на первой контрольной точке зафиксировано девяносто девять процентов соответствия… Старикан — это ты, Олег. Олег Алексеевич.
— Мой прототип — глава Службы?!
— Он не прототип. Он и есть ты. А ты — это он. Вас разделяет без малого семьдесят лет, но вы с ним один и тот же человек.
— А моя программа?… Ты отсканировал память самого Старикана?!
— Полностью. Иначе откуда мне было взять столько деталей? К чему бы я привязал корректировки?
— Какие… какие еще корректировки?…
— Не успеем… — Алексей посмотрел на часы. — Да и не должен я этого рассказывать. Не имею права. Но не рассказать… прости, невозможно. Все равно у тебя этого не останется. Либо пиво, либо телка… Эти двадцать две с половиной минуты я тебе чем-нибудь забью… Да, я, наверное, скажу… Тебе, Шороху… — Он вскинул подбородок, в глазах у него что-то блеснуло. Олег и не думал, что эти пуговицы способны блестеть. — Старикан… наш Старикан стоял передо мной на коленях, — объявил программист.
— Что ты городишь?…
— Тебе не понять, — раздосадованно произнес Алексей. — Старикан… Ты не можешь оценить его мощи, его власти… Для этого надо находиться рядом. Но вся эта мощь, верхушка Службы… она стояла на коленях, — повторил мнемотехник, жмурясь от наслаждения. — Ты просил внести поправки в программу. Конфиденциально. Ты умолял, чтобы я изменил твое прошлое, хотя бы чуть-чуть… чтобы я помог молодому Шороху сделать то, на что он в действительности не отважился. Оказывается… наш могучий Старикан всю жизнь не мог себе простить одной истории. Он не рискнул пойти против времени, Земли и человечества. Все шестьдесят пять лет службы Шорох мечтал, что когда-нибудь вернется в тот момент… и не возвращался. Потому что знал: любое вторжение оставляет следы. Нужно было провести операцию с минимальными издержками — не диггерским наскоком, а тонко, изящно… — Алексей умиротворенно сложил руки на животе. — Специалистов высокого класса в Службе много, но лишь один из них — гений… Только приказать ты мне не мог, Шорох. Это был бы преступный приказ. Поэтому ты просил, как простой смертный. Как обычный старик. Стоял на коленях…
— Понятно, понятно. И что же там за история? О чем таком можно горевать до… девяноста лет?!
— До девяноста двух, столько тебе в две тысячи семидесятом, в конце зоны. А история-то… она с Криковой связана. Эта дамочка тебе уже знакома. Кстати, история тоже…
— Ася?!
— Прелесть погибла, заслонив собой вице-спикера Европарламента. В Службе это известно всем. Переиграть операцию — пара пустяков, но… слишком серьезные последствия. Требовалось найти очень близкий, практически идентичный вариант. И это еще не все. Я должен был завести события в верное русло. Короче говоря, заставить тебя сделать то, чего ты не сделал. Хотел всем сердцем — но так и не сделал.